Беспредел

— Например? — Яша недоверчиво посмотрел на меня.

— Например, Германия, — сказал я.

— Хорош пример! — засмеялся Яша, — Германия, которая по уровню жизни и экономическому могуществу уже наступает вам на пятки.

— Это нынешняя Германия, — возразил я, — а вспомните Германию 1946-го года. Страна разодрана на части, превращена в руины бомбардировками и уличными боями. Семь миллионов бездомных и десять миллионов беженцев из Польши, Чехословакии, Восточной Пруссии, из оккупированных вами областей. Люди жили в подвалах разрушенных домов, в бомбоубежищах, в развалинах, просто на улицах и в чистом поле. Лишь треть урожая и выделенной союзниками продовольственной помощи попадало в руки властей для распределения по карточкам. Все остальное попадало на черный рынок, где тотчас же становилось недоступным всем, кроме воров и спекулянтов. Средняя зарплата колебалась между 200 и 400 марок, а фунт масла стоил 300 марок, пачка сигарет — 200 марок, а фунт кофе — 700! Я читал секретный доклад оккупационной администрации, где говорилось о трехстах тысячах случаев зарегистрированного туберкулеза, о снижении рождаемости на 50 %, об увеличении уровня смертности на 60 % по сравнению с 1938 годом… В одном только Гамбурге, вернее, в той куче битого кирпича, который от него остался, было обнаружено 10000 случаев голодной водянки. Топлива не было. Шахты Рура не работали. Люди жгли мебель, книги, деревья из городских парков. Если перегорала лампочка — жили при свечах, кончались свечи — жили в темноте. Магазины были пусты и заколочены: Как сказал один из тогдашних немецких публицистов, немцы превратились в первобытных бродяг, живущих охотой за остатками погибших цивилизаций. Он утверждал, что надежды нет никакой, поскольку повреждена генетическая структура нации, искалеченная ужасами нацистского режима, изоляцией от мира, массовым бегством, гигантской эмиграцией, расчленением страны. И тогда это мало кого беспокоило — вымрут все немцы или нет. Вымрут и хорошо. Но народ посмотрел на себя со стороны, пришел в ужас и, вместо того чтобы орать на митингах, начал работать. Когда вы поймете, что надо работать и это единственный выход, у вас появится очень перспективное будущее, поскольку вы сейчас находитесь в несравненно лучшем положении, чем послевоенная Германия или, тем более. Япония. Сходство с послевоенной Германией у вас только одно: вас, как и ее, лишили возможности пакостить во всем мире. Но, к счастью для вас, другими, более современными и гуманными средствами.