|
Императору доложили. Император разобиделся, как любой бы на его месте. А если учесть, что в фаворитах у Петра II ходили ненавидевшие Меншикова люди — и хитрый обрусевший немец, вице‑канцлер Андрей Иванович Остерман, и, что гораздо опаснее, Иван Долгорукий, обер‑камегер и тайный советник, любимец самодержца… Выражаясь современным языком, с некоторых пор многочисленное семейство Долгоруких — целых шестеро, и все при высоких постах! — самым откровенным образом приватизировало юного императора, которого разве что не водило за собой на веревочке. Впрочем, тут сыграли роль чисто житейские мотивы, Меншиков, Остерман и прочие пожилые государственные мужи только и делали, что лезли со скучными бумагами, а девятнадцатилетний князь Иван Долгорукий сопровождал тринадцатилетнего императора на охоту, подливал винца да вдобавок просветил, какие проказы можно вытворять с юными фрейлинами, не обремененными особым целомудрием. Вот и стал лучшим другом, имевшим на самодержца несказанное влияние. И Меншикова сдали. В его падении сыграли немаленькую роль опять‑таки гвардейские полки — не какими‑то своими поступками, а как раз бездействием. Без всякого сомнения, Меншиков, будь к тому хоть малейший шанс, попытался бы использовать гвардию так, как два года назад, чтобы удержаться. Но гвардии он уже осточертел. Гвардия устранилась. И Меншиков полетел. Его заставили перевезти в Россию все прихороненные за границей наворованные миллионы, отобрали ордена и отправили к черту на кулички в ссылку. А невестой императора вместо Марьюшки Меншиковой семья Долгоруких назначила Екатерину, сестру Ивана. И надо же было такому случиться! Император подхватил где‑то оспу — тогда это была страшная болезнь, которую лечить не умели совершенно… И он умер. Последними его словами стали: — Запрягайте сани, хочу ехать к сестре… Его сестра Наталья Алексеевна умерла годом и двумя месяцами ранее. Недолго царствование Петра Алексеевича II ровным счетом ничем примечательно. Единственно, пожалуй, тем, что в 1729 году сын астраханского священника Василий Кириллыч Тредиаковский, не ставший еще академиком и придворным поэтом, но успевший проучиться три года в Сорбонне, перевел на русский галантный роман французского аббата Талемана «Езда на остров любви», имевший в России невероятный успех. И вот тут, когда император едва успел остыть, вновь замаячила нешуточная виртуальность! На юном императоре пресеклась мужская линия дома Романовых, но дело даже не в этом. Главное — не осталось никакого завещания, а это придавало законность любым неожиданностям! — 20 —
|