|
Как мы помним, Петр коченеющей рукой нацарапал на грифельной доске «Отдайте все…» и более не смог вывести ни буквы. А впрочем, некоторые историки считают, что рассказ о незаконченном распоряжении — не более чем красивая легенда. Ну, какая разница… Одни предлагали возвести на трон внука Петра и его тезку, Петра Алексеевича, сына убитого Алексея Петровича, поскольку мальчишка, как не крути, был самого что ни на есть благородного происхождения, не в пример отпрыскам от второго брака с чухонкой непонятного рода‑племени. Однако против выступила крепко сколоченная троица — князь Меншиков, Петр Толстой и генерал‑адмирал Апраксин. Мотивы Толстого лежали на поверхности — в деле царевича Алексея он сыграл зловещую роль, одну из главных, и опасался возмездия (которое его через пару лет и настигло). Мотивы Меншикова тоже не представляли собой особой загадки: он, всем известно, пользовал Катьку Скавронскую в период меж драгунами и государем Петром Алексеевичем, и мог вертеть ею, как хотел… И, едва вслух было озвучено предложение насчет юного Петра, началась заваруха. С улицы послышался сухой треск военных барабанов — и обнаружилось, что на дворе в полном составе выстроились оба гвардейских полка, Преображенский и Семеновский. Князь Репнин простодушно начал возмущаться: «Кто осмелился привести их сюда без моего ведома? Разве я не фельдмаршал?» На что генерал Иван Бутурлин — лицо, подчиненное Репнину по службе! — невозмутимо ответил, что гвардии велел сюда прийти именно он, по воле императрицы, которой обязан повиноваться всякий, в том числе и фельдмаршал. Дальше было совсем просто. Меншиков (по некоторым воспоминаниям, со шпагой наголо) объявил, что, выражаясь современным языком, есть предложение избрать на царство государыню императрицу Екатерину. А если кто против, пусть смело выскажется в полный голос — интересно будут послушать и Меншикову, и господам офицерам вон там, в уголочке, и всей наличной гвардии, трещащей на дворе барабанами… Упомянутые господа офицеры довольно громко, словно хор в греческой трагедии, загомонили, на хорошем и смачном русском языке объясняя, что они сделают с тем врагом народа, который станет противиться избранию матушки Екатерины. Впрочем, особого садизма они не проявляли, обещая лишь поразбивать головы и ноги повыдергивать. Зато Меншиков, по свидетельствам очевидцев, браво добавил что‑то вроде: «Насмерть зашибем, к чертовой матери!» В этих условиях сопротивляться внесенному Меншиковым предложению мог разве что самоубийца — а среди собравшихся таковых не нашлось. И кандидатура Меншикова была принята единогласно: все «за», ни единого против, а также воздержавшегося. Так что все обстояло весьма демократично: в конце концов, ни кому ноги так и не повыдергали и ни одной головы не расшибли… — 16 —
|