|
На трон Гелиогабал взошел под аккомпанемент радостных криков толпы (синусоида в действии). Народ подрасслабился, кровь с тротуаров посмывал, кресты да плахи – лишние – убрал с глаз долой. И стал с доверчивым ожиданием поглядывать в сторону Палатина. В котором новый молодой император с ходу бурную деятельность развернул.
Во-первых, постановил Гелиогабал учредить женский сенат. Тем, кто уже готов восторги по поводу такого прогресса выражать – эмансипация, дескать, прорыв в направлении гражданских свобод и прочих прав человека – я бы посоветовал восторги эти до поры поумерить. Ибо в облагодетельствованных римских матронах новый монарх видел не равных по какому-то там социальному статусу, а относил себя к ним, скорее, по линии биологической – да вот как сестра к прочим сестрам относится.
Ну, что тут в прятки-то играть – "голубым" был император. Чему Рим вряд ли так уж и дивился бы, в конце концов не такой уж редкостью была та голубизна в высших эшелонах римской власти (чаще, правда, проявляясь в виде бисексуализма, когда "наш пострел всюду поспел"). Но Гелиогабал был не просто "голубым", а уж очень глубокого "голубого" оттенка. Совсем синий такой монарх.
Так вот оно и началось. Днем с сенатом своим новым император законы один за другим шлепал, да все для Рима наинасущнейшие: в каком одеянии матрона того или иного сословия на люди показываться должна, как им, матронам, при встрече расходиться (в смысле преимущественного права пользования тротуаром), какие восточные и отечественные краски для макияжа наиболее подходящими являются – ну и прочий набор общегосударственных проблем. А уже вечером, после трудов праведных, предавался Гелиогабал заслуженному активному отдыху.
Царские слуги носились по всему Риму в поисках мужчин с выдающихся размеров половыми органами. Эти-то отборные самцы и свозились во дворец в качестве партнеров любовных игр Гелиогабала. Отдавался он им страстно, но и не без эстетизма: частенько в качестве прелюдии разыгрывался миф о Парисе, где сам император представал в одеянии Венеры, стыдливо держа одну руку у сосков, а другой прикрывая несоответствующее роли хозяйство между ног.
Чтобы облегчить отбор кандидатов для царского ложа, Гелиогабал понастроил общественных бесплатных бань. Идеалист может себе думать, что двигала императором забота о народной гигиене, но историки брезгливо сообщают, что по всем этим баням непрестанно шныряли агенты монарха – уж не знаю, с линейкой ли там или с рулеткой – для отбора все того же человеческого материала, экипированного приборами нечеловеческих размеров.
Хлебные должности Гелиогабал раздавал налево и направо. Но если приведшие его к власти легионы на что-то тут и рассчитывали, то крепко промахнулись. Император не только не добавил им мяса в котелки, но и, похоже, о существовании их забыл. А значимость выделявшихся должностей определялась единственно размером половых органов соискателя. То есть, чем больше – тем больше. Линейная такая зависимость. И то ли у генералов с этим средненько дело обстояло, то ли боевые свои шрамы они выше прочих физических характеристик ценили, а оказалась армия не у кормушки. Но к чести Гелиогабала надо сказать, что ни в какие прятки он ни с кем не играл, а вполне откровенно заявил и о цели своего царствования, и о смысле собственной жизни в целом. И целью, и смыслом было отдаться как можно большему числу самцов.
— 19 —
|