|
Много писали об английском характере и наши соотечественники. Англомания не случайно легко прижилась на русской почве. Англию уважали и славянофилы, загадочным образом находившие в ней сходство с Россией, и западники, видевшие в ней символ свободы, и деловые люди, ориентировавшиеся на английскую предприимчивость, и революционеры, находившие в трудные периоды жизни в ней приют, и многие другие. Но английская замкнутая и холодная натура, в которой не хватало русской откровенной задушевности и эмоциональности, часто отталкивала наших соотечественников. Одним из первых подробно попытался проанализировать характер англичан Н.М. Карамзин. Писатель и историк ехал в Англию полный самых приятных ожиданий, но вскоре был разочарован, и прежде всего людьми. «Холодный характер их мне совсем не нравится…» – писал он в своих «Письмах русского путешественника». Он признавал достоинства и сильные стороны их натуры – «что Англичане просвещены и рассудительны, соглашаюсь». Но и в этом находил недостатки: «Англичане любят благотворить, любят удивлять своим великодушием, и всегда помогут нещастному, как скоро уверены, что он не притворяется нещастным. В противном случае скорее дадут ему умереть с голода, нежели помогут, боясь обмана, оскорбительного для их самолюбия». Славянофил А.С. Хомяков, нежно любивший Англию, упорно искал в ней сходство с любимым же отечеством. В письме друзьям он обращал внимание на то, что «в английском характере есть глубокое и весьма справедливое неверие в человеческий ум. Этим англичанин напоминает русского. Рациональность не входит в характер его». О сложности и противоречиях английского характера писал в своем «Фрегате Паллада» И.А. Гончаров: «Известно, как англичане уважают общественные приличия. Это уважение к общему спокойствию, безопасности, устранение всех неприятностей и неудобств – простирается даже до некоторой скуки. Едешь в вагоне, народу битком набито, а тишина, как будто «в гробе тьмы людей», по выражению Пушкина. Англичане учтивы до чувства гуманности, то есть учтивы настолько, насколько в этом действительно настоит надобность, но не суетливы и особенно не нахальны, как французы. Они ответят на дельный вопрос, сообщат вам сведение, в котором нуждаетесь, укажут дорогу и т. п., но не будут довольны, если вы к ним обратитесь просто так, поговорить. Они принимают в соображение, что если одним скучно сидеть молча, то другие, напротив, любят это. Я не видел, чтобы в вагоне, на пароходе один взял, даже попросил, у другого праздно лежащую около газету, дотронулся бы до чужого зонтика, трости. Все эти фамильярности с незнакомыми нетерпимы. Зато никто не запоет, не засвистит около вас, не положит ногу на вашу скамью или стул. Есть тут своя хорошая и дурная сторона, но, кажется, больше хорошей. Французы и здесь выказывают неприятные черты своего характера: они нахальны и грубоваты. Слуга-француз протянет руку за шиллингом, едва скажет «merci», и тут же не поднимет уроненного платка, не подаст пальто. Англичанин всё это сделает». — 162 —
|