|
Опросить надо было здоровенного парня‑культуриста, который, как было точно известно, присутствовал во время драки. Я в это время что‑то писал, и имел возможность все наблюдать от начала до конца. Мой молодой коллега пригласил парня в кабинет, усадил перед собой и попросил свидетеля все рассказать. Свидетель молчал. Он вообще ничего не говорил. Мой коллега стал его убеждать. Свидетель задумчиво снял с себя очки, достал платочек и стал протирать стекла очков. Мой коллега стал убеждать сильнее. Свидетеле сидел, молча глядя в пол. Очки он вертел в руках. Постепенно коллега стал входить в раж. Он использовал все свое красноречие, взывая к гражданской совести, однако свидетель продолжал молчать. Коллега стал приводить логические доводы. Эффект был прежний. Тогда коллега напомнил об уголовной ответственности за отказ от дачи свидетельских показаний. Результата – ноль. Свидетель сидел и молчал. Самое интересное, за час, пока мой коллега с ним работал, свидетель не произнес ни слова, только изредка кивал головой. Коллега стал выходить из себя. Не знаю, чем бы все это закончилось, если бы в кабинет не заглянул старший инспектор (в то время мы именовались еще не так как сейчас – оперуполномоченные, а гордо – инспектора уголовного розыска). Свидетель был ему хорошо знаком. Старший спросил моего молодого коллегу, давно ли он так сидит. Тот ответил, что уже час. Тогда старший спросил: «А ты очки его видел?». «А при чем тут очки?». Тогда старший взял из рук свидетеля очки и сунул их молодому в руки. На дужке очков был прикреплен слуховой аппарат. «Ну, понял? Он же тебя в упор не видит, и не слышит, и не желает слышать и видеть. А ты распинаешься». «Ну а ты чего дурью маешься, шутник?», – сказал старший, надев на свидетеля очки. «А мне‑то что, я же инвалид», – последовал ответ свидетеля. В принципе, на таком инвалиде пахать можно было, но вот зрение было у него неважное, а кроме того, был он тугоух. После этого старший инспектор забрал свидетеля с собой. Через пять минут он заглянул к нам и сообщил моему коллеге, который все еще не мог придти в себя, что свидетель собственноручно пишет свои показания. Почему мы вспомнили этот курьезный случай? Он наглядно демонстрирует то, что никакие слова не дойдут до глухого (тугоухого). Поэтому от порчи он защищен гораздо более надежно, чем здоровые люди. Он просто не слышит то, что ему говорят. Каковы последствия порчи?«Все болезни от нервов, только несколько от удовольствия». Медицинская аксиома — 94 —
|