|
Ночью небо заволокло было тучами и даже покапал небольшой, смешанный со снежной крупой дождик. Но утром нависшие над долиной облака быстро рассеялись и над рекой заиграли солнечные блики. Прихватив полотенце, Цареградский пробрался через росистые кусты побуревшего ольховника. Только он перешел через линию кустов, как приглушенный до того шум реки вдруг усилился и сделался звучным, будто из ушей вдруг вытащили вату. Палатка стояла на двухметровой галечной террасе, на которой были разбросаны кусты стланика, ивы и редкие чахлые лиственницы. Подойдя к краю, он увидел, что спуститься к воде нельзя. Река подмыла берег; прямо под ногами с плеском и веселым шумом мчался по-осеннему зеленоватый и прозрачный Среднекан. Зажав в руке мыльницу и зубную щетку, беззаботно помахивая полотенцем, он пошел вдоль обрыва, высматривая место, где можно было бы спуститься. Холодный утренний воздух, чистые краски осенней природы и звонкость реки наполняли его бодростью. Напевая и дирижируя себе рукой с полотенцем, он ловко лавировал между кустами, не ведая, что с каждым шагом приближается к одному из самых удивительных приключений этого лета. Над рекой полусклонилась старая лиственница, корни которой, частью подмытые паводком, повисли над еще влажным от росы галечным руслом. Река отошла от обрыва метра на четыре, и там, где еще недавно бежал летний поток, сейчас круглились крупные серые валуны с уцелевшими между ними маленькими лужицами. Как раз у дерева начиналась сухая промоина, по которой можно было сойти. Выбрав место поудобнее и аккуратно разложив на камешках футляры и полотенце, он разделся до пояса. Обжигающе холодная вода заставила его охнуть, но, сильно растерев грудь и руки, он вошел во вкус и долго фыркал и отдувался, шлепая себя полными пригоршнями воды, а затем так же долго обтирался жестким полотенцем, пока все тело не сделалось красным. Уже одеваясь и с трудом пролезая влажными руками в рукава рубахи, он поймал себя на мысли, что перед его глазами мелькнуло что-то странное. В самом деле: повернувшись на пятке и сделав почти полный оборот, он увидел перед собой на мгновение… коробку из-под какао! «Что за чушь! Откуда здесь какао?!» Однако, просунув голову в рубаху и взглянув в том направлении, где ему померещилась хорошо знакомая с детства коричневая банка, он увидел ее еще раз. Сомнений не было. Между несколькими большими валунами, как раз под свесившимися корнями лиственницы, из-под которых осыпался большой ком земли, застряла высокая фунтовая банка от какао. Даже не подходя к ней, можно было видеть хорошо сохранившуюся надпись: — 84 —
|