|
Тут же Цареградский отметил и записал в полевой книжке еще одну любопытную особенность: самые низкие температуры его пращевой термометр отмечал на дне долины; по мере подъема по склону красная полоска спиртового термометра поднималась выше. Разница могла достигать трех и даже пяти градусов. Замерзшие рабочие, то и дело хватаясь за носы, шутили: «Полезли наверх греться!» Это странное обстоятельство объяснялось особенностями передвижения воздуха. Холодная и уплотненная воздушная масса медленно сползала по склонам гор вниз, в долину, а более легкий и относительно теплый воздух вытеснялся кверху. Спускаясь по долине Малтана, отряд дошел наконец до широкой долины Бахапчи. Вскоре светлые вулканические породы остались позади, и расступившиеся, покрытые лесом склоны состояли теперь из черных и серых глинистых сланцев и песчаников. Очень однообразная по составу и виду толща имела тонкослоистое строение и была смята во время горообразовательных процессов в многочисленные крутые складки. Как выяснилось позднее, эта толща занимает огромные пространства в бассейне Колымы. Именно в подобных породах Билибин обнаружил в районе Охот-ско-Колымского водораздела юрских иноцерамов. Дорога оказалась нелегкой. Вернее, никакой дороги не было. Перед путниками простиралась то гладкая, то торосистая снежно-ледяная поверхность замерзшей реки. Она была оторочена зарослями тальника и повторяла изгибы фарватера. К счастью, снега пока скопилось немного — на четверть или две. Лишь местами ветром намело обширные сугробы, и тогда кто-нибудь шел впереди, прощупывая и протаптывая путь. Нарты то ходко скользили по ровной поверхности льда, то осторожно огибали полыньи и торосы или взбирались на берег, петляя между заснеженными кустами и голыми скалами. Прошло больше двух часов. Вершины гор справа от долины стали ослепительно светлыми. Их коснулись лучи позднего зимнего солнца. Все, что ниже вершин, было заштриховано голубыми тенями. Казалось, что и без того крепкий мороз сейчас, с восходом солнца, еще усилился. Цареградский всматривался в берега, выискивая за каждым поворотом реки хоть какие-нибудь следы человека. Однако, насколько хватал взгляд, долина оставалась пустынной и впереди, и справа, и слева. Никаких признаков близкого жилья или кочевья, никаких указаний на то, что здесь когда-нибудь проходили люди! Лишь редкие узоры куропаточьих следов на девственно белом снегу говорили о том, что и в этой ледяной долине есть жизнь. Равномерно и, казалось, медленно вслед размеренному мельканию собачьих ног скользили нарты. Макар, ехавший на тех же нартах, что и Цареградский, время от времени поднимал голову и тоже всматривался в долину. Оба молчали. Мороз пробирался под одежду, заставляя ежиться и запахивать ее поплотнее или соскакивать с нарт и согреваться на бегу. — 25 —
|