|
Цареградский был смущен. Несмотря на мягкость характера, часто мешавшую ему говорить «нет», сейчас он не мог поступить иначе. Перспектива остаться на Колыме и вместо Ленинграда отправиться назад, в барак на Среднекане, казалась совершенно невозможной. Он не допускал такой мысли даже на минуту и поэтому, не задумываясь, поблагодарил за лестное предложение, но решительно отказался принять его. — Помимо всего прочего, — добавил он, — я ведь не разведчик и мог бы на этом месте принести вам меньше пользы, чем вы думаете! Новый начальник колымской конторы Союззолота попытался было соблазнить его громадными перспективами края и возможностью головокружительной карьеры в будущем, но и эта попытка осталась безуспешной. Собеседник был непреклонен. Тогда радушный хозяин замолчал и перестал подливать ему водку. Через несколько минут Цареградский кивнул своим слегка подвыпившим спутникам и поднялся. — Ну, большое вам спасибо за гостеприимство, дорогие товарищи, но нам нужно трогаться дальше. Вечер уже на носу. Евгений Иванович, Яков Михайлович, пошли вьючить лошадей! Через полчаса палатки Бондарева уже скрылись за поворотом ущелья, и они вновь шагали среди молчаливых ольских гор. В этот раз им удалось пройти не больше пяти километров. Быстро надвинулись сумерки. Отряд заночевал на чудесной маленькой лужайке у подножия остроконечной горы. Основание горы слагали светлые, как мел, вулканические туфы, а вершина венчалась смоляно-черными обрывистыми базальтами. Они были четко вырезаны на фоне догоравшего неба, и казалось, что это гребень гигантского шлема, под которым воображение услужливо дорисовывало лицо поверженного великана. Было тепло: ведь они спустились к Охотскому морю, и морской климат с каждым километром чувствовался все сильнее. О зиме здесь уже и помину не было. С трудом верилось, что всего несколько дней назад они пережидали пургу в прогнувшейся под тяжестью снега палатке. Однако ночь выдалась беспокойная. Все проснулись от пронзительного ржания и топота. Стреноженные лошади метались по поляне. Одна или две из них задели туго натянутые растяжки и едва не свалили палатку. Пока люди вылезли из спальных мешков и выскочили из палаток, все затихло. Только из-за кустов тальника слышался удаляющийся топот. — Должно, медведь напугал, — проговорил, закуривая самокрутку, рабочий. — Нужно бы пойти за ними, — сказал Цареградский, — а то они от страха запутаются и ноги переломают. — Что вы, где ж их в такой темноте сейчас разыщешь! Да и Алексей не беспокоится. Он-то с такими делами знаком! — 105 —
|