Туманы знания драконов, учение тольтеков, том 3-й

Сейчас мне хотелось бы в очередной раз отметить, что в этом мире нет жертв, но даже если бы они были, то никогда не могли бы оказаться совершенно невиновными. Если человек предпочитает считать себя жертвой, то он действительно стано­вится ею. С другой стороны, если человек предпочитает быть воином, а не жертвой, то он должен осознать, что сам несет от­ветственность за все, что случается в его жизни. Если кто-то выс­какивает на дорогу и его сбивает машина, то пешеход виноват ничуть не меньше, чем водитель. Прежде всего, пострадавший сам решил выйти на дорогу в этот момент. Он мог бы пересечь ее либо в другом месте, либо несколько позже, либо чуть быстрее или медленнее. То есть пострадавший мог быть бдительнее. Во-вторых, следует понять, что, хотя установленный человеком за­кон, скорее всего, примет сторону пострадавшего, эти мелочные законы ничуть не избавят его от вины за то, что пешеход причи­нил ущерб машине другого человека, или за то, что водителя признали виновным в беспечном управлении автомобилем.

Сходным образом, изнасилование происходит потому, что «жертве» нужно пережить такой опыт — быть может, это пока­жет ей, что такое унижение. Вполне вероятно, что человеку прос­то необходимо было пережить унижение, чтобы понять кое-что в отношении собственного поведения. Иными словами, человек должен понять, что именно в нем самом сделало его привлека­тельной целью изнасилования? Если человек чрезмерно сексуа­лен, симпатичен или склонен проявлять свою сексуальную прив­лекательность, ему придется нести за это ответственность. С дру­гой стороны, быть может, он вызывал у окружающих такое раз­дражение, что кто-то почувствовал необходимость подвергнуть его унижению путем изнасилования, — в этом человек также должен принять на себя ответственность за это. Более того, не­обходимо признать тот факт, что если насильник был пойман и осужден — возможно, даже на смертную казнь, — то пострадав­ший будет виновен в наказании этого преступника, пусть даже тысячи людей вокруг начнут восхвалять справедливость при­сяжных и встанут на защиту жертвы.

Те, кто предпочитает верить в существование жертв, часто приводят пример того, как дети, родившиеся инвалидами, явля­ются настоящими жертвами обстоятельств рождения; однако это лишнее доказательство того, что подобные люди совершенно забывают о таких чудесных примерах, как Хелен Келлер. Глу­хая, слепая и немая Хелен отказалась вести жизнь «овоща» в доме для детей-инвалидов, хотя вполне могла бы остаться там, если бы хотела считать себя жертвой. Впрочем, несмотря на все это, я обязан со всей честностью признать, что действительно сущест­вуют некоторые случаи, которые можно считать исключениями из правила. Примером такого исключения могу быть умственно отсталые от рождения дети или дети, родившиеся с серьезными травмами мозга; они просто не могут вести нормальный образ жизни в подлинном смысле этого слова, и в результате истинный смысл их жизни заключается в тех переживаниях, которые они приносят своим родителям и близким. В данной книге я не могу в полной мере объяснить подобные случаи, так как истина, кро­ющаяся за этими самыми любящими и милыми сиротами мира, являет собой долгую и весьма трагичную историю, так что сейчас достаточно будет сказать, что мои доводы не касаются этих де­тей. Таким детям никогда не стать воинами на протяжении теку­щей жизни. С другой стороны, я горжусь родителями таких де­тей, которые смогли использовать возникшее перед ними испы­тание во благо вместо того, чтобы, как это часто бывает, сбежать прочь, обрекая этих детей на жизнь в доме для умственно отста­лых.