Ученица мага. Моя жизнь с Карлосом Кастанедой

Карлос показался на улице, и впервые наше при­ветствие было ужасным. Я почувствовала прессинг обстоятельств — действовать «правильно», — хотя я не имела представления, что есть «правильно», — раньше я никогда не связывала подобное давление с Карлосом.

Он очень изменился — похудел на добрых со­рок фунтов, его черные волосы поседели. И впер­вые он показался мне красивым, хотя я не знаю точно, почему. Возможно, после смерти папы я бес­сознательно искала мужчину, который мог бы заме­нить его в моей жизни. Карие глаза светились, как никогда, на лице выделялись острые скулы. Фло­ринда задумчиво оглядела нас, ткнула Карлоса и захихикала: «Наконец кто-то твоего размера».

Другие женщины смотрели в сторону.

Карлос начал. Я была в ужасе. После простых разминочных упражнений кунг-фу Карлос загово­рил. Он объявил, что Кэрол потеряла свой комп­

лект ключей от дома членов группы и ключи от дома женщины, к которой они обращались как к

дочери и называли ее Клод. Я была изумлена, когда узнала, что у Карлоса и Кэрол был тридцатилетний

ребенок!

Карлос продолжал:

— Это недопустимо, потерять ключи! Невероят­но. Для магов? Для Кэрол — женщины-нагваля? — Замерев, она стояла, пока Карлос выговаривал ей. — Из-за этого мы все можем умереть! Если она поте­ряла ключ от дома нашей дочери, Клод может уле­теть в неведомое, разрушив всех нас! С нами будет покончено. Капут! Но с нами Эйми Уоллес. Именно из-за того, что она с нами, у нас есть шанс

Я была невероятно смущена. Я чувствовала себя как Алиса, падающая в кроличью нору Это было по-настоящему странно.

Мы продолжали упражнения в молчании. Кэрол объяснила мне, что эти магические пассы были не просто боевым искусством. Они передаются от на-гваля к нагвалю в тайном дриминге. Карлос также называл их тенсегритические пассы Термин «тен-сегрити» был в действительности введен в оборот Букминстером Фуллером и был связан с напряже­нием конструкции в архитектуре. После занятий Кэрол высказала сомнение по поводу приоритета Фуллера в употреблении термина, уверенно опро­вергая его: «Фуллер ничего не придумал сам. Это реальное слово — оно есть в словаре». Позже я слы­шала, что Фуллер до самой смерти судился по поводу присвоения Карлосом этого термина. Вопрос так и не был улажен.

Спустя несколько недель я вновь была представ­лена Зуне и ее кузине Пуне, тихой брюнетке с су­ровым лицом. Пуна стояла абсолютно прямо, как солдат. Ее лицо было суровым, но не враждебным. У меня мгновенно возникло сильное подозрение, что «маленькие кузины», как их называли, не выно­сили друг друга. Карлос объяснил, что они не были