|
- А в Москве - что? - осторожно поинтересовался я. - Я же сказал - все о'кей... Попытка переворота предотвращена, коммунистическая империя закончилась... - Как это? - Так... Махина рухнула и рассыпалась за пару дней... - Уже рассыпалась? И много людей погибло под обломками поверженного монстра? - Шутки шутишь?.. По официальным сообщениям - трое. - Трое?! - Пока трое... Но все еще впереди. Это уже не мое дело, но приятного будет мало... Как при падении любой империи - начнутся распри, освободительные движения в колониях, политические игрища между вчерашними союзниками с артиллерийскими перебранками по поводу власти в центре, войны мафиозных кланов за распределение сфер влияния, партизанский терроризм... Ну, и все такое прочее... Коммунистическое наследие, отсутствие экономической и правовой культуры. Да и с культурой вообще - напряженка... И, конечно же, славянский дух. Страшная штука... Хотя, конечно, на случай войны - радикальная. А война - она война и есть... Всегда - кто кого съест. Вся жизнь здесь - сплошная война... И короткие промежутки мира - только передышки для рождения нового поколения солдат... На это время война делается подспудной. Но прекратиться она не может никогда. Стремление к прочному миру - залог перманентности войны... Спи. Я очень сильно устал. Увидев его утром, я чуть было не пришел в ужас, но потом вспомнил, что мне нет до него дела. Тем не менее зрелище, представшее передо мной, когда он подошел к моему очагу, было не из приятных. Сквозь бронзовый загар, покрывавший его лицо, проступала синюшно-мертвенная бледность, под глазами красовались темно-коричневые отеки, кожа выглядела сморщенной и сухой, а слой подкожного жира уменьшился раза в четыре. За два дня тело его постарело, как минимум, лет на двадцать. До того момента я был уверен, что ему не больше двадцати двух, но теперь видел перед собой человека, который на вид был раза в два старше меня. В глазах же его засела невероятная усталость, смешанная с безысходной потусторонней тоской. Это были глаза даже не столетнего, а, по меньшей мере, трехсотлетнего старца. - Боже, что это с тобой? - спросил я. - А что со мной? Все нормально... - Все нормально? Да ты на труп похож!.. - Это пройдет... День-два - и я снова буду в форме. Расход энергии большой вышел... - А что ты делал? - Да, в общем-то, ничего. Радио в степи слушал... - Что, двое суток подряд? - Да... Батарейки придется заменить. - Черт с ними, с батарейками... - Хочешь, я объясню тебе все? Я ведь обещал... Теперь уже можно. Он задал этот вопрос как-то вяло, и по безразличному тону я понял, что его объяснение ничем особенным мне не грозит, что это будет просто обыкновенный устный текст - без пугавшего меня "силового наполнения", и не исключено, что текст этот может оказаться весьма интересным... Даже его многозначительное "теперь уже можно" не вызвало во мне никакой реакции. Ну, шизик, ну и что?.. Поэтому я ответил: — 48 —
|