|
Теплое дуновение воздуха, несущее запах джунглей, приветствовало мои первые шаги в Пукальпе. Аэропорт был в точности такой, каким он и должен быть. Мощные столбы подпирали тростниковую крышу, посеревшую от давности и выхлопных газов. Обветшалые москитные сетки, тут и там перегородки из рифленого металла, поржавевшая вывеска с товарным знаком кока-колы, расшатанные скамейки, москиты. В конце посадочной полосы автобус с самодельной деревянной крышей, пара потрепанных грузовиков. Пройдя всего пятьдесят метров от самолета до спрятанной в тени двери рядом с рекламой кока-колы, я почувствовал, что задыхаюсь, льняная рубашка неприятно прилипла к спине. Струйки пота стекали с моей груди, я чувствовал их на животе, когда, прислонившись к стойке бара, стоял перед старым вестингхаузовским вентилятором. Я подождал, пока низенькая индеанка соберет в нейлоновую сетку запотевшие бутылки с содовой и отсчитает свои soles бармену, полному туземцу с приятным свежим лицом. Рассчитавшись, она поставила себе на голову обшитую джутом корзину, затем, балансируя ею, взялась за пластиковые ручки своей сетки, как бы взвешивая ее, и вышла на солнце. Какое-то время я смотрел ей вслед, вспомнил, что ее фото с обнаженной грудью было опубликовано на обложке географического журнала, и обернулся к хозяину. — Cen'esa, рог favor. — Si, senor! Коротышка широко улыбнулся и наклонился над большим сосудом с ледяной водой, в которой стояли бутылки с пивом и с содовой. Он вытащил бутылку «амазонского», вытер ее влажным полотенцем, открыл пробку и церемониально поставил передо мной: — Una cervesafriapara el… espahol. — Я не испанец, — сказал я. — Gringo, americano. — Но ваш акцент… — Кубинский. — Правда? — он смотрел на меня удивленно. — Это было до революции. — Я подмигнул ему и поднял бугылку. — Salud. — Salud, senor. — Он перегнулся через бар, рассматривая мой рюкзак на полу. — Инженер? Я покачал головой. Он глянул на меня понимающе: — Нефть. — Нет. Его нижняя губа полезла на верхикло. — На американского фермера вы не похожи… — Тут он хлопнул ладонью по прилавку. — Консультант! — Психолог, — сказал я со смехом. Он наморщил лоб. — Врач, — сказал я. — Ага! — лицо его прояснилось. Он подумал секунды две, а затем сказал: — Нет. Вы слишком молоды. — Ваша правда, — сказал я. — Но, может быть, от здешней жары я стану старше. — Не беспокойтесь, — сказал он. — Скоро ваше тело успокоится. Сердце заработает медленнее, и вы перестанете потеть. Вы приспособитесь. Еще пива? — 27 —
|