|
Все неоконченные дела, все испорченные отношения, все сожаления и радости. Весь второй день был унизительным. Я обнаружил, что не могу больше медитировать на состоянии своего желудка. Вместо этого я сосредоточился на плитке шоколада. Упражнения были немыслимы: после трех отжиманий я понял, что сжигаю драгоценное топливо. Тот день я и сейчас помню во всех подробностях и со всей его жестокостью. Все мы временами испытываем ощущение своей смертности, муки собственного ничтожества по сравнению с Землей, космосом. Вы прогуливаетесь вдоль берега, ваша собака помчалась за куском дерева или пластиковым диском; вы задумчиво смотрите ей вслед, вдоль бесконечной полосы прибоя, и всплески волн доносятся до вашего подсознания. Причудливый лейтмотив напоминает вам о вездесущем ритме Природы. Вы обращаетесь к горизонту, к заходящему солнцу; ваши личные проблемы становятся незначительными, и вы вздыхаете, ощущая свою ничтожность, бессмертие крохотной песчинки и бесконечное бытие Вселенной. Возвращается собака, игривая и мокрая, она выполнила поручение и кладет диск к нашим ногам. Вы улыбаетесь ей, поднимаете диск, и игра возобновляется. Что-то подобное я переживал в своей пещере на склоне горы, только это было не так сентиментально: беспощадный голод и острое чувство одиночества исключали всякую пошлость. Я вспоминал и анализировал свои решения, свое представление о себе самом как личности, людей, с которыми я сонрикасался, и как я с ними соприкасался; людей, которых я использовал, и как я их использовал. И как использовали меня. Позже Сегодня я чувствую себя покинутым, как в тот день с пейотом, только еще хуже. Если бы мне довелось завтра умереть, что оставил бы я после себя? Хоть что-нибудь стоящее? Помог ли я кому-нибудь? Или же мои действия были подаянием, вроде той рго-pirta на железнодорожной станции? Насколько подлинна работа, которую я делаю? Не раздаю ли я свою медицинскую помощь как дешевые пакетики для перевязок? Может быть, это еще хуже. Может быть, занимаясь лечением, я подаю милостыню самому себе. И просто приобретаю себе достоинство. Пытаюсь вздремпуть. Нет, не усну. Жду, когда солнце пойдет к закату. Закрываю глаза. Я измучен, устал от напряжения памяти. Мне кажется, я ощущаю, как трутся друг о друга стенки моего желудка. Вода из фляги смачивает внутренности, я чувствую, как она стекает все ниже. Глаза у меня закрыты, но я начал что-то и не могу закончить. Мы с Викторией снимали тот домик в лесу. Я разглагольствовал на тему своей докторской диссертации, изображал из себя бунтовщика мирового масштаба. Романтический жулик с душой поэта. Она видела меня насквозь. Актеришка. — 106 —
|