Паразиты сознания

Я помню, что когда мы в тот вечер провожали Флейшмана на самолет, он взглянул на толпы, за­полнявшие ярко освещенные улицы Анкары, и ска­зал: «Я чувствую себя так, словно за эти дни умер и вновь родился другим человеком,..». А в аэропорту добавил: «Странно, но все эти люди кажутся мне спящими. Они как сомнамбулы». И мы поняли, что за Флейшмана нам беспокоиться нечего. Он уже вступил во владение «миром сознания».

После этого все начало происходить так быстро, что целые недели сливались в сплошную ме­шанину разнообразных событий. Три дня спустя Флейшман снова прилетел к нам вместе с Элвином Кэртисом и Винсентом Джоберти. Они прибыли в четверг утром и улетели в тот же день в пять часов вечера. Познакомившись с Кэртисом и Джоберти, мы поняли, что это люди как нельзя более нам под­ходящие. Особенно Кэртис: видимо, он натолкнулся на ту же проблему, изучая экзистенциалистскую философию, и эти исследования подвели его вплот­ную к тому, чтобы самому обнаружить паразитов. Нас обеспокоило только одно: Кэртис тоже упомянул про Феликса Хазарда и подкрепил наши подозре­ния, что Хазард может быть прямым агентом паразитов, которые полностью овладели его созна­нием и превратили его в зомби, когда он был погру­жен в наркотическое забытье. Очевидно, на многих, особенно на молодых девушек-невротичек, Хазард оказывал своеобразное возбуждающее действие. У Кэртиса же, как и у Флейшмана, он вызывал приступы депрессии. Но, что еще хуже, он уже дважды высмеял работы Кэртиса в одном аван­гардистском журнале, выходящем в Берлине. Это означало, что Кэртису нужно было проявлять боль­шую осторожность, чем всем остальным: он уже попал на подозрение к паразитам.

Не будь мы такими простаками, нам следовало бы организовать убийство Хазарда. Это было бы не так уж сложно. У Флейшмана уже появились за­чатки способности к телекинезу, и стоило ему еще немного потренироваться, как он развил бы их до того, что смог бы толкнуть Хазарда под проезжающий автомобиль, на котором ехали бы Кэртис или Джоберти. Однако мы испытывали естественное отвращение к таким действиям. До нас еще не до­шло. что Хазард на самом деле уже мертв, и вопрос лишь в том, чтобы не дать паразитам пользоваться его телом в своих целях.

В следующие три недели Флейшман приезжал к нам каждый выходной и всякий раз привозил с собой новых союзников: Спенсфилда, Эймса, Кассел-ла, Ремизова, Ласкаратоса из Афинского универси­тета, братьев Грау, Джонса, Дидринга и первую женщину среди наших сторонников — Сигрид Эльгстрем из Стокгольма. Все они прошли через наши руки на протяжении двадцати дней. Я испы­тывал по этому поводу смешанные чувства. Конеч­но, нам становилось легче от сознания, что людей, посвященных в нашу тайну, становится все больше, что мы с Райхом — уже не единственные ее храни­тели. Однако меня пугала неотступная мысль, что кто-нибудь из них может совершить какую-то ошибку и заставит паразитов насторожиться. Хоть я и убедил себя, что те не так уж опасны, какой-то инстинкт говорил мне о необходимости сохранения тайны.