Паразиты сознания

Мы все еще избегали разговора о паразитах соз­нания, помня, как опасно затрагивать эту тему поз­дней ночью. Однако мы уговорили Флейшмана рассказать подробнее о своей теории сексуального импульса. К полуночи он вошел во вкус и блестяще изложил нам ее суть. Время от времени мы нарочно делали вид, что неправильно его понимаем, чтобы заставить его высказаться как можно обстоятельнее.

Результат превзошел наши ожидания. Флейш-ман, с его широчайшим научным кругозором, сумел охватить всю проблему в целом. Он понял, что сек­суальный импульс человека по своему существу романтичен, точно так же, как и импульс поэтический. Когда поэт при виде горных вершин ощущает «намек на бессмертие», он прекрасно зна­ет, что горы — вовсе не «боги, увенчанные обла­ками». Он знает, что величие придает им его собственное сознание — точнее, оно видит в них символ своего собственного скрытого величия. Их грандиозность и великолепие напоминают ему о грандиозности и великолепии его собственного духа. А когда человек испытывает романтическую любовь к женщине, — это опять-таки скрытый в нем поэт видит в ней орудие эволюции. Мощь сексуального импульса — это мощь божественного начала в чело­веке, а сексуальный возбудитель способен вызывать к жизни эту мощь, как гора вызывает к жизни пред­ставление о прекрасном. Флейшман говорил, что че­ловека надо рассматривать не как нечто единое, а как результат постоянной борьбы между высшим и низшим началами. Половые извращения, какие мы видим у де Сада, отражают оба эти начала, сплетен­ные в жестокой борьбе между собой так крепко, что отделить одно от другого невозможно. И низшее на­чало сознательно использует энергию высшего в соб­ственных целях.

В этом месте Райх прервал его и спросил:

— Но как тогда вы объясните такой сильный рост половых извращений в нынешнем столетии?

— А, в том-то все и дело, — мрачно отозвался Флейшман и сказал, что, по его мнению, это должно означать, что низшее начало получает поддержку откуда-то извне. Может быть, наша цивилизация клонится к упадку, исчерпала себя, и ее высшие импульсы истощились. Однако в это он поверить не мог. Не верил он и в то, что современные неврозы объясняются неспособностью человека освоиться с образом жизни цивилизованного животного — боль­ше того, высокоиндустриализированного животно­го. Человек имел достаточно времени, чтобы привыкнуть жить в больших городах. Нет, должно быть какое-то иное объяснение...

Тут я зевнул и сказал, что, если они не возража­ют, хотел бы продолжить беседу за завтраком. Со­гласно нашим планам, Флейшману предстоял долгий и интересный день... Райх поддержал меня: