|
Карлос рассказывал мне о том, как служил в армии, был ранен, и с тех пор у него остался шрам в нижней части живота и паху. Это якобы было настолько серьезное ранение, что пока он находился на краю смерти, его череп буквально раскалывали разные экзистенциальные вопросы. Именно тогда он и стал таким серьезным. По его словам, он служил в разведывательном подразделении в Испании или Корее, или где-то еще. — Было темно, когда пришли враги, — рассказывал он, — и я уже спал. Далее из его рассказа следовало, что он проснулся от криков своих однополчан. К тому времени, когда он понял, что произошло, все бойцы его отделения или спаслись бегством, или были убиты. В лагере оставался только он. Каким-то чудом враги его не нашли. Карлос присел на койке, всматриваясь в темноту и чутко прислушиваясь к малейшему звуку. Долгое время ничего не происходило, а затем он увидел смутные очертания врагов, которые шли — он звал это абсолютно точно, — чтобы убить его. Их было примерно полдюжины, и они набросились на него, сбросили на землю, связали лодыжки и подвесили на дерево вниз головой. Кровь прилила к мозгу и его охватила паника. Он почти не заметил штыка, которым его ударили в живот и который проник в пах. Хлынувшая кровь залила его грудь, плечи, волосы, а от боли помутился рассудок. Когда он очнулся, то обнаружил себя распростертым на операционном столе — над ним тихо переговаривались врачи. Они еще не знали, что Карлос пришел в сознание и слышит их разговор, поэтому не скрываясь объявили, что ему не выжить. Карлос рассказывал, что в какой-то момент он решил следующее: если ему все-таки удастся выжить, то он непременно станет другим человеком. Как только он получит эту возможность, то станет дорожить каждой минутой. Все, что он понял в тот необыкновенный момент, было необычайно важно. Рассказывая, Карлос наклонился ко мне, и лицо его стало очень печальным. После этого, продолжая он, его отношение к жизни полностью изменилось. Он поклялся, что сколько бы времени ему ни было отпущено, он будет дорожить каждой минутой. Смерть может наступить в любой момент, поэтому надо жить, не забывая об этом ни на секунду. Второй раз Карлос упомянул о службе в армии, когда мы обсуждали проблему покупки дома и он заявил, что может обратиться за ссудой для ветеранов. И хотя мы не стали обращаться за этой ссудой, я сразу ему поверила, тем более что он держался очень скромно и даже сам стригся перед зеркалом. За исключением того случая, когда Карлос случайно отхватил себе прядь волос на затылке — после этого ему какое-то время даже пришлось носить повязку, — он стриг себя очень искусно. Кроме того, он умел перешивать и латать свою одежду. Порой он рассказывал, что научился этому в армии, порой — в таборе итальянских цыган. В архивах Министерства обороны нет никаких документов, подтверждающих службу Карлоса в армии. — 34 —
|