Ночью я обменялся мыслями с Андреасом – он, как и я, изу­чал физику в колледже. Он ужаснулся и посоветовал:

– Ты пока молчи. Давай сначала сами вникнем во все и по­смотрим, куда нас это заведет. Может, мир еще не готов к такой новости. А может, он никогда не будет к ней готов.

Я пробурчал в ответ что-то невнятное и пожелал ему спо­койной ночи. «К черту страхи, малыш», – сказал я себе. Десять к одному, что Андреас не читал «Фауста» Гете. Тем не менее, я не мог отрицать, что в чем-то он прав. А именно в том, что каса­ется механической оценки силы Джона без постижения ее вну­треннего смысла, то есть признания, по сути, превосходства за­падной науки над восточной. В конце такого пути – преисподняя. Путь к успеху иной, он тяжелей и опасней. Мы должны переписать западную физику, убедить ученых при­нять принципиально новую концепцию инь и ян. В результате существующая граница между физикой и метафизикой может стереться, навсегда изменив судьбу нашего мира. Надеюсь, к лучшему.

Мы должны подражать не Фаусту. Скорее Прометею. Я ви­дел, что Джон сгорает от нетерпения, желая донести огонь сво­их знаний до человечества. Иначе к чему ему эти западные уче­ники? Конечно же, он надеется, что переданные нам знания станут общественным достоянием. Я хотел нарушить статус-кво, смешать все привычные в этом мире понятия. Я уже на­шел сотню применений новой информации, даже разработал способ измерения энергии ци. Однако не был уверен, что боги не привяжут меня к скале и орел не прилетит клевать мою пе­чень, если я попытаюсь воплотить свой замысел в жизнь.

Хотя, быть может, и не стоит этого делать. Необходимо по­дождать и подумать.

В ту ночь я спал как младенец. Мне снился Байрон.