Лекции и интервью

Модели поведения, о которых он говорил, включали в себя все мои занятия, начиная со способа завязывать туфли, есть, беспокоиться о производимом на людей впечатлении и заканчивая выполнением моих ежедневных дел или способом ухаживания. Дон Хуан настаивал на том, чтобы я воздерживался от половых сношений, потому что у меня для этого было недостаточно энергии.

— В своих сексуальных похождениях, — заявил он, — ты можешь полностью растратить свою энергию. У тебя круги под глазами, выпадают волосы, у тебя на лице прыщи, зубы желтые, а глаза все время слезятся. Отношения с женщинами делают тебя таким нервным, что ты глотаешь пищу, не разжевывая, поэтому у тебя все время расстройство желудка.

Дон Хуан просто наслаждался собой, говоря мне все это, что только усиливало мое раздражение. Но его последняя фраза прозвучала для меня так, словно он бросал мне спасательный жилет.

— Маги говорят, — продолжал он, — что можно превратить B.F. в нечто непостижимое. Это лишь вопрос намеревания, я имею в виду намеревание непостижимого. Чтобы намеревать непостижимое, нужно использовать все что угодно.

— Дон Хуан, что такое «все что угодно?» — спросил я, искренне заинтригованный.

— Все — это все. Чувство, память, желание, может быть — страх, отчаяние, надежда, может быть — любопытство.

Я не совсем понял то, что он сказал. Но мне стало ясно, что необходимо начать сражаться для того, чтобы избавиться от последствий цивилизованного зачатия.

Путь воина как философско-практическая парадигма (II)

Из журнала Карлоса Кастанеды «Путь Воина», №2, март 1996 г. (продолжение)

Третья предпосылка Пути Воина гласит: восприятие необходимо намеревать во всей его завершенности.

Дон Хуан утверждал, что восприятие есть восприятие и в нем нет добра или зла. Он представил эту предпосылку как один из самых главных принципов Пути Воина: утверждение, с которым они должны согласиться. Он убеждал меня, что хотя основой предпосылкой Пути Воина является то, что мы — восприниматели, но ко всему, что мы воспринимаем, нужно относиться как к восприятию как таковому, без навязывания ему каких-либо оценок, положительных или отрицательных.

Сначала я пытался настаивать на том, что добро и зло — это неотъемлемые части Вселенной, они должны быть сущностями, а не атрибутами. Обычно, когда я приводил ему подобные аргументы, он указывал, что моим доводам не хватает простора, потому что они диктуются капризами моего разума и склонностями к определенным синтаксическим утверждениям.