Женщина-ягуар и мудрость дерева бабочек

— Научи-ка меня чему-нибудь, — предложила Агнес. — Я стараюсь каждый день узнавать что-нибудь новое, не важно от кого. Я серьезно, Линн. Научи меня.

Она произнесла это так искренне, с таким жаром, что я ей поверила.

• Ладно, что ты хотела бы узнать, Агнес?
• Что-нибудь из того, что знаешь ты.

Агнес уже давно не играла со мной в подобные «кошки-мышки», и я немедленно решила рассказать ей нечто захватывающее. Я напрягала память, пытаясь отыскать в ней нечто такое, что не известно Агнес, но так и не смогла ничего придумать. Я знала, как нужно смешивать сухой мартини, но такой рассказ прозвучал бы просто глупо. Я знала, как приготовить потрясающее блюдо, тушенную в белом вине рыбу, но это казалось просто неуместным. Я была искусной наездницей, но в этом вопросе Агнес заставила бы меня чувствовать себя пустой хвастуньей. Я видела, как она вытворяет в седле настоящие чудеса, и понимала, что мне никогда не удастся их повторить.

• Я жду, — напомнила Агнес.
• Мне нужно подумать.
• Хватит думать. Временами это просто пустая трата времени. Вот что я тебе скажу: в ближайшие дни ты на время станешь наставником, а я — ученицей.
• Не думаю, что мне этого хочется, Агнес.
• Не говори глупостей. Я — ученица и надеюсь услышать от своего великого учителя Линн какой-нибудь мудрый совет. Я готова слопать любые крохи, которые ты захочешь бросить этому ненасытному разуму.
• Ты действительно хочешь быть моей ученицей, Агнес?
• Разумеется.

• И потом ты не станешь злиться на меня?
• Ты же сама знаешь, что нет.
• Что ж, это может быть довольно весело. Давай попробуем.
• Отлично! Пошли. Кстати, куда мы идем?
• Прогуляться.

На протяжении следующих четырех дней наш привычный распорядок полностью изменился. Я рассказывала Агнес все, что, по моим представлениям, было известно мне, и о чем она не имела представления. Я говорила о Тибетской Книге Мертвых и об арабских скакунах, чья родословная берет начало в Египте. Следует признать, что она была прилежной ученицей. Агнес делала записи, неукоснительно отмечала в них все, о чем я рассказывала, и подвергала меня непрерывному граду вопросов. Она никогда не жаловалась на суровое обращение, когда я заставляла ее подмести комнату, прибрать постели или сбегать по какому-нибудь поручению. К концу четвертого дня я окончательно иссякла, так как не могла припомнить ни единой крупицы хоть сколько-нибудь полезных знаний, еще не известных Агнес.