|
дело оказывается более желательным, чем просто бездействие, просто недеяние. Но он говорит: "нет, я буду сидеть до тех пор, пока не пойму, что мне действительно надо". Действительно, этот момент, что надо вскочить и сделать что-нибудь проходит, и начинает всплывать сначала на интуитивном уровне, то, в чем смысл жизни, как он понимаем в данный момент. А интуитивное понимание постепенно оформляется и выстраивается цепочка последовательных действий, которые необходимо совершить для достижения того, что является самым важным в жизни и эта цепочка доходит до моего нынешнего состояния и возникает идея первого шага, т. е. мне становится ясно, что я должен сделать в первую очередь для достижения того, что действительно нужно. Тогда я встаю с этого кресла и делаю это. Если то, что я решил сделать, относится не к поступкам, а к каким-то состояниям, тогда воин решает так; у меня есть такое желание, для того, чтобы я его реализовал, мне необходимо соответствующее внешнее воздействие, которое активизировало бы во мне именно это состояние, которое и отвечает за данное действие. Почему применяется такой обманный маневр? Потому, что то, что я решил сделать в этом состоянии, особенно моя последовательность действий, может мне казаться истинной в данном моем глубоком погружении в себя, но как только я начну действовать, внешние факторы могут заставить человека сменить его решение, потому что внешние воздействия сильнее его желаний. Поэтому воин применяет такой маневр. Он знает, что действует воля, она создает энергию деятельности, поэтому он создает себе такие условия, подставляет себя под такое воздействие, которое провоцирует его именно для совершения того, что он считает нужным. Существует две опасности в осуществлении контроля разума над левосторонним сознанием, над душой, потому, что использование сил души для тех действий, которые я считаю правильными называются методиками контроля над собой, для контроля: во-первых, я отделяю себя от души, во-вторых, — 24 —
|