Возле каких?то щитов председатель остановился: — А это стенды. Завтра с утра газеты вывесим, почитают люди. И провел рукой по доскам: — Может, скоро уж и радио слушать будем, как до войны. Коли мост?то для своих строим… Особенно бабы радуются. У каждой ведь там либо муж, либо сынок. Чем скорей кончится, тем надежды больше, что возвернутся… Когда проснулись, в жестяной печке гудел огонь, опахивало теплом. Попив чаю, простились с председателем и его женой, с оказавшимся поблизости от землянки колхозником, вернулись к Уборти. Работа шла своим ходом, клали настил. А нас ожидал стройный, в длинной шинели офицер — заместитель Верши–горы по диверсиям инженер–майор Сергей Владимирович Кальницкий. Он был предупрежден радиограммой. — Решил встретить на полдороге, чтобы время не тратили, — сказал Кальницкий, — Участок для испытаний подобрали между Олевским и Белокоровичами, отсюда поближе будет. — А диверсионная группа? — В Замысловичах ждут. Мы оставались у моста, пока партизаны не забили в настил последний гвоздь и не замаскировали сооружение. Убедившись, что теперь мост невозможно будет обнаружить даже с низко летящего самолета, я дал знак Володину: заводи! * * *Дорога от Уборти до Юрлова, где предстояло свернуть на проселок, шла местами летних боев. По обочинам валялись помятые, разбитые или сгоревшие вражеские грузовики и легковые машины. На капотах и на бортах «круппов», «спелей» и «даймлер–бенцев» чернели еще не смытые дождями партизанские эпитафии: «Партизанская мина угробила сукина сына!», «Подарунок от диверсанта Ковпака поломав гитлеровцам бока!» и другие, невоспроизводимые, но хлесткие. Добравшись до Замысловичей, попали на ужин. — Не опоздаем с хлебосольством вашим? — спросил я Кальницкого. — Ничего, время не позднее, а лошадки сытые, домчат живо! Учебно–боевая диверсия. Испытания новой МЗДПеред выездом я сам установил в минах замедленного действия улучшенные электромеханические взрыватели, предупредил минеров, которым предстояло работать на железной дороге, что эксперимент крайне важен, нужна осторожность. В путь двинулись на двух парных конях и кошевке. Кальницкий не ошибся: лошадки бежали дружно, и близко к двадцати двум часам доставили на опушку старого леса. До железной дороги оставалось всего ничего — километра полтора, противник сам обозначал ее, пуская осветительные и сигнальные ракеты. Далеко слева глухо, отрывисто простучал пулемет. Мы с Кальницким и двумя разведчиками остались на опушке, а партизаны, разбившись на две группы, двинулись в поле. Вскоре их маскхалаты слились со снегом и темнотой. Одна группа должна была отвлечь внимание врага, другая — установить мины замедленного действия. — 270 —
|