Записки диверсанта

— Это в лесах и болотах будет неудобно!

На этом и расстались, а к вечеру перед ветровым стеклом легковушки Шлегера вспыхнули красноватым закатным золотом купола святой Софии, расплавленной медью, синевой стали сверкнула полоса Днепра, пятнами темной и светлой зелени заклубились киевские сады и парки. Минут через пятнадцать въехали в город. Но на улицах, где я бродил когда?то с дорогой сердцу девушкой и друзьями, рыли окопы, на заветных перекрестках топорщились наспех сваренные противотанковые ежи, а на окнах домов, перечеркнув прошлое, белели бумажные полоски — защита от взрывных волн…

Остановились на Крещатике около дома №25. Прежде здесь жил боец бригады Котовского, кавалер двух орденов боевого Красного Знамени Николай Васильевич Слива. В тридцатые годы его готовили на должность командира бригады. Тут ли он?

Дверь открыла незнакомая женщина:

— Николая Васильевича? Так он еще в прошлом году уехал с семьей в Молдавию.

— Адреса не знаете?

— Мабудь, вин в Бельцах, а може, где еще…

Слабый огонек надежды угас.

ЦК Компартии Украины

На площади перед зданием ЦК партии Украины — ни души. Солнце закатилось, наползли сумерки, может, из?за этого явственней доносится с запада смутный гул канонады. В отделе пропусков выясняют к кому я хочу пройти, связываются с заведующим военным отделом ЦК Петром Ивановичем Захаровым тщательно изучают документы и, наконец, выписывают пропуск.

Коридоры здания, устланные ковровыми дорожками, безлюдны. Захаров внимательно выслушивает просьбу: выделить оперативно–учебному центру десять тысяч ампул серной кислоты, тысячи две батареек и лампочек для карманных фонариков, еще кое?что, и разыскать известных мне по прежней совместной работе командиров и специалистов минно–подрывной техники.

— Со своей стороны мы могли бы оказать помощь в подготовке партизан, — говорю я под конец.

Петр Иванович трет переносицу.

— Дело важное, — заключает он. — Очень важное дело. Пойдемте к товарищу Бурмистенко. Сейчас я позвоню…

У секретаря ЦК Компартии Украины Михаила Алексеевича Бурмистенко серый цвет лица, под глазами темные, набрякшие мешки, но взгляд пристальный, цепкий.

— Старых партизанских баз давно нет, — выслушав меня, говорит Бурмистенко. — А вот люди должны были остаться. Вспомните, кого можете, сами, да и мы поищем. А батарейки и все прочее, конечно, дадим!

— Товарищ Старинов привез образцы диверсионной техники, — вступает в беседу Захаров.

— Где они? — оживляется Бурмистенко.

— Внизу, в машине.