Охота на Роммеля

Из-за болезненного состояния я не запомнил полевую карту. В моей памяти сохранилось только то, как я трясся и подскакивал в кузове трехтонного «Шевроле» 42-го года выпуска. На крюке рядом со мной висело 16-дюймовое запасное колесо, а рядом возвышался штабель ящиков с патронами калибра.303. Каждые четверть часа мне приходилось эвакуировать содержимое внутренностей. Поскольку грузовик останавливался раз в два часа, я выпросил для себя котелок вместо «утки» и немного влажных арабских газет для подтирки. Дождь лил с небес как из ведра. Панч, Колли и я не имели никакого прикрытия, кроме небольшого куска брезента, который мы закрепили над нашими головами для защиты от ветра. Панч страдал тем же недугом, что и я. Каждый раз, когда он начинал оправляться, меня проносило за компанию. А когда я гадил в котелок, он следовал моему примеру. Как мы ненавидели эту пустыню! Что бы мы только не отдали за чистые простыни и теплый гальюн!

Лучше всех держался Колли. Несмотря на свои болячки, он поддерживал нас как мог. Мы прозвали его Шерлоком за ту бесстрастную невозмутимость, с которой он раскуривал баскервилевскую трубку фирмы «Бэзил Ратбоун-Хаунд», прикрывая ее рукой от пронизывающего ветра.

Что я знал о Колли? Дома, в Новой Зеландии, если бы ветры судьбы благополучно донесли его туда, он ничем не отличался бы от других двадцати мужчин на церковной скамье в Собрании Бога. И вы вряд ли обратили бы на него внимание, когда он чинил бы свой «Нортон» для воскресной поездки. Но Колли был героем. Оплотом империи! По рангу наш патруль находился под моим подчинением, но именно он был его хребтом и горячим сердцем. Колли уважал меня. Для него я всегда являлся «сэром», «шкипом», «лейтенантом». Он скорее отрезал бы себе большой палец, чем назвал бы меня «Чэпом». Хотя я нисколько не обиделся бы на него за такое обращение. Если бы мы встретились за пинтой пива после окончания войны, он все равно называл бы меня шкипом. А затем ушел бы из бара такой же неуклюжей смущенной походкой.

В реальной жизни я никогда не познакомился бы с подобным человеком, если бы не стал постоянным клиентом его магазина или не столкнулся с ним лоб в лоб на дороге. Однако здесь мы стали ближе, чем братья. Я считаю великой честью, что служил рядом с ним. Ни один человек не мог быть благороднее и лучше его.

В Джало наша группа разделилась. Колли, Панч, Грейнджер, Олифант и Дженкинс остались там с Доком Ловсоном. Меня посадили на «Валентин» и отправили в Зеллу. Затем я на «бомбее» добрался до Мраморной арки, где располагался штаб Восьмой армии. Волнение и новизна обстановки пронесли меня через двухчасовое совещание, не оставив о нем почти никаких воспоминаний. После этого собрания я пошел покурить на лавку за штабной канцелярией, упал там в обморок и, судя по всему, был перенесен на носилках в госпиталь.