Прикладная метафизика

Атрибуты русских обитателей Пантеона более многочисленны, но столь же просты и банальны. Кажется, что для их запоминания и своевременного использования не нужно вообще никаких усилий. Но на деле требуется, чтобы модернизированная система родства (архивирования) была отпечатана в памяти стандартным образованием: речь идет о специфическом гуманитарном наборе, овладение которым дает пропуск в ряды русской интеллигенции. Для представителей компании соседей, чей способ классификации мира не подвергся модернизации (и по-прежнему осуществляется в оппозициях типа шурин — деверь), воспроизведение рабочего жаргона интеллигенции дается с большим трудом и чревато проколами. К тому же постоянное предъявление устойчивых атрибутов к озвучиванию кажется им верхом бессмыслицы. Им неведомо специфическое удовольствие от очередного повторения сентенции «красота спасет мир». Бывалый путешественник, однако, привык с уважением относиться к любым обычаям, какими бы варварскими и примитивными они ни казались.

9. Философия как метафармакология

Здравый смысл не предполагает самостоятельного интереса к дисциплинарной философии. В компании соседей довольствуются тем, что носит имя философии, а для себя лелеют какую-нибудь сверхценную идею, один или несколько фиксов. Стандартное образование открывает возможность самостоятельного выборочного пользования философией, помимо той формы мудрости, которая обслуживает солидарные цеховые (территориальные) интересы. Потребляемая гомеопатическими дозами философия «для себя» заслуживает несколько более подробного рассмотрения. Она не имеет отношения к разысканию истины, поэтому ее точнее было бы назвать не метафизикой, а метафармакологией.

Мы привыкли различать состояния сознания прежде всего по их содержанию: решимость, самодостаточность, оптимизм, бесстрашие. Есть еще параметр длительности — одни состояния мимолетны, и мы называем их настроениями, другие задерживаются надолго или даже навсегда: их принято считать «свойствами», чертами характера.

Между тем состояния сознания можно классифицировать и по способу их достижения; более того, исследования в этом направлении приводят к весьма интересным результатам. Рассмотрим подробнее вытекающие отсюда возможности.

Вот два человека переживают аффект восторга: приподнятое настроение, чувство благосклонности мира к собственной персоне, приветливость, готовность передать свое ощущение другому. Но мы знаем, что первый субъект пришел к своему состоянию благодаря успешному завершению трудного дела или, например, посредством «приобщения к искусству», а второй получил то же самое в результате приема дозы мескалина. И хотя состояния отличаются друг от друга только способом их достижения (их нейрофизиологические и гормональные картины тождественны), первое мы считаем истинным, а второе — поддельным. Однако не так-то просто ответить на вопрос, почему счастье, создаваемое переменами в мире, приветствуется и порой объявляется целью человеческой жизни, а счастье, вызванное непосредственными химическими переменами в организме, расценивается как эрзац, подделка — притом сам способ достижения подобной эйфории рассматривается как незаконный.