|
В эпицентре антропогенетического взрыва далекие позывные контрэманации обрели персональную адресованность — «мишени», способные регистрировать и удерживать излучение, способные инициироваться зовом к беспрецедентной раскованности бытия. Зарегистрированный толчок такого рода можно назвать номадическим импульсом: в сфере осуществляемых экзистенциальных проектов он распознается по склонности к азарту, уклонению от сгустков витальности, следствием чего является полное равнодушие к поправке на кровь. Номадический импульс в качестве высшей мотивации порождает, в частности, воинов особой категории: легких на подъем, не ввязывающихся в продолжительные кровавые разборки — одним словом, воинов Блеска, в отличие от воинов Ярости, втягиваемых в воронку вампириона[49]. Механизм утверждения номадической мотивации остается метафизической и антропологической загадкой. В драматическом синтезе, идущем по цепочке «…анимация — оживотворение — одухотворение…», номадическая инициированность может возникнуть лишь в самом конце, причем как эпифания, без всякой закономерности. Если вампирион можно рассматривать как «тяжелую», неустойчивую элементарную частицу с коротким периодом полураспада, то номад напоминает нейтрино, частицу с нулевой массой покоя, проходящую сквозь плотные слои социальности, не взаимодействуя с веществом. Тем не менее сравнение этих элементарных частиц вполне корректно — хотя бы потому, что в сложной многосоставной «молекуле» человеческого существа они сохраняют элементарность, окрашивая своим присутствием экзистенциальный проект, но оставаясь свободными «несвязанными радикалами». Номад — воин, авантюрист, легко пересекающий в обе стороны границу добра и зла (причем на самых охраняемых участках), имеет ряд моментов сходства и даже тождества с вампиром. Удивляться этому не приходится, все-таки стартовая площадка в обоих случаях находится на месте разлома инерции сущего, там, где прерван инстинкт самосохранения и детерминация по типу физической причинности (инопричинение). И вампир, и номад подчинены автономному законодательству слышимого зова, они в равной мере неподвластны замедлениям, застреваниям в промежуточных состояниях (становлению): переход в иной модус бытия совершается ими как туннельный эффект мгновенного проскока. В определенных ракурсах вампирическое и номадическое дают сходную картину, да и внутренняя оптика в некоторых узловых точках гомологична по своему устройству. Например, эти метафизические частицы сближает отталкивание от всего консервированного и мумифицированного. Гомеопатия обыденной жизни со всеми ее гарлическими предосторожностями в равной мере непригодна ни для синтеза вампириона, ни для бытия на высоких номадических скоростях. Можно указать и другие элементы общности. — 102 —
|