|
Еще одним штампом, нередко встречающимся в предсмертных записках самоубийц, является фраза: «Никого не винить, я сам» (с возможными незначительными вариациями слов). Достаточно стереотипное выражение показывает не столько отсутствие каких-либо «претензий» в адрес окружающих, сколько специфическое «примирение» даже с крайне неблагоприятной социально-психологической ситуацией, в «диалоге» с которой самоубийца наконец нашел «выход». Этот выход, переживаемый суицидентом как решение проблемы путем собственного устранения, в большинстве случаев свидетельствует скорее о неполном осмыслении ситуации и своеобразной психической опустошенности, наступающей после прекращения борьбы и поиска выхода из тупика. Понятно, что тупик, независимо от его причин, в случае самоубийства всегда имеет субъективный характер, что вовсе не исключает и существующей объективно неразрешимости той или иной ситуации. Психическая опустошенность или продолжающаяся борьба суицидальных и антисуицидальных тенденций (отсюда исключительная редкость односторонней «логики» самоубийства) определяют относи- 200 ГЛАВА 4 тельно малую информативность предсмертных записок, чаще всего отличающихся своей стереотипностью и заведомой недостаточностью объяснения причин и мотивов самоубийства. Вопреки мнению неспециалистов, суицидологи, детально исследовавшие этот вопрос, не склонны преувеличивать практической и научной ценности этих материальных свидетельств суицидального поведения. Однако в контексте других обстоятельств и характеристик самоубийства предсмертные записки также могут служить одним из источников информации о случившейся трагедии. Но даже предъявляемые в них мотивы суицида не могут раскрыть истинные причины, детерминанты покушения на самоубийства, так как последние не представлены в сознании как конкретные психические переживания. В плане отношения суицидологов к предсмертным запискам любопытна эволюция взглядов одного из виднейших исследователей проблемы самоубийств Э. Шнейдмана. Как пишет сам автор, решающим моментом в его жизни как суицидолога было то обстоятельство, что, натолкнувшись случайно в архиве госпиталя ветеранов на несколько сот предсмертных записок, он решил не просто их прочесть, но и сравнить с поддельными записками, составленными людьми без суицидальных тенденций в контрольном слепом эксперименте. Однако исследовательский восторг ранних работ, написанных совместно с Н. Фарбероу («Сравнение подлинных и симулятивных предсмертных записок», «Ключи к разгадке самоубийств», 1957), сменился как писал сам автор, скепсисом зрелого исследователя проблемы, почти 25 лет занимающегося этим вопросом. — 175 —
|