Клиническая психотерапия

Правда, похоже, как у Александрины: «Серая мышь выбегает на круг освещенный»?*

Короче говоря, не вылезая из перманентной потерянности-неприкаянности, доползла до дня защиты диплома.

На предпоследнем курсе ездили один раз на картошку. Успехи в общении — те же, что и в детстве в пионерлагерях.

Защитила диплом, надо сказать, хорошо. Впервые не спала 2 ночи, выложилась до последней клеточки. А после даже мало-мальски захуделой вечеринки, посвященной окончанию института, в нашей группе — не было. Группа — абсолютно недружная, у каждого свои интересы, шкурные и всякие, но я ушла в сторону. Скажу только, что в этот свой (последний) приезд в Москву я узнала, что обо мне, оказывается, ходит слух, что во время учебы я «загремела» в психбольницу. Ничего подобного не было. Да, на 3—4 курсе у меня начались всякие фобии (меньше надо было газет читать!), боялась ядерной войны, а потом стала бояться еще землетрясений и вообще всего, что страшно. Но до психиатров, слава Богу, не дошло.

Защитив диплом, «умная» Лена впервые за столько времени схватилась за голову и стала думать. В годы перестройки отменили распределение (теперь, кажется, снова ввели?) Итак, в руках «свободный» диплом. С датой 1 апреля 1992 года. А вместе с ним — «своевременное» осознание того, что с

Москвой покончено. Если не считать 1 (одной) попытки устроиться в Зеленоград, никаких усилий к тому, чтобы закрепиться в Москве, за 5 с половиной лет предпринято не было. А какие нужны были усилия? Либо хорошо учиться, чтобы остаться в аспирантуре или на стажировке (чего я сделать не смогла, хотя для меня это был приемлемый вариант), либо проявить житейскую приспособляемость и «охомутать» москвича (вариант не мой абсолютно).

Подошла, помню, к одному преподавателю, который взял на стажировку одну одногруппницу. И говорю: «Хочу к вам на стажировку!» Он мне: «А что это такое?» Форма отказа такая. Будем знать.

Походить по предприятиям, попытаться устроиться самой? Была такая мысль, но «вовремя» пресечена нажимом родителей, которые, наверное, и не сомневались, что я бла-гополучненько вернусь домой. Они и подрабатывать во время учебы не разрешали, а я слушалась Да и опять — раньше, надо было думать. Тем более перестройка, трудности с работой.

За время учебы не раз возникала мысль о дезертирстве. Например, в иняз. После I курса, когда никак не могла сдать физику, чуть было эту мысль не осуществила. Но приехала мама, чтобы меня «поддержать», и категорически пресекла. В отчаянье швыряю учебник физики: «Не могу! Это все такое сухое!!! Мама: «А там (т. е. в инязе) что — мокрое?! Учи — это твой хлеб!!» Тогда я еще не осмеливалась идти против воли матери. Смогу — годика через 2 после выпуска.