|
Вторая крайность как бы противоположна первой. Ее адепт заявляется обычно в свой родной додзё чуть не на полчаса позже начала тренировки, когда истосковавшиеся ученики успели уже проделать вялую разминку под началом немногим более старшего товарища (это в том случае, если их вообще пустили в зал без инструктора). Он очень занят и озабочен. Задав несчастным какую-нибудь длинную и монотонную работу, не требующую особого надзора, он тотчас удаляется в коридор или в угол, где ведет нескончаемые переговоры с какими-то людьми или с заглянувшим на огонек приятелем, а в перерывах между этими важными делами совершает променад по залу в лаковых туфлях и брюках со стрелками, чтобы вскользь осчастливить редкого избранника мудрым советом. Порой он всю тренировку просиживает на лавке у стены, беседуя с очередной таинственной личностью, изредка разражаясь зычной гортанной командой о смене вида работы. Совершенно понятно, что его давным давно не интересует предмет занятий сам по себе, а тренировки превратились в обычную трудовую деятельность, скучную и постылую, компенсируемую лишь определенной суммой дохода, который единственно и подогревает остывший интерес ко всяким там боевым искусствам. Подвернись случай, такой сэнсэй охотно и с облегчением займется более стоящим делом — коммерцией, охраной, рэкетом или извозом. Зачастую это уже свершилось, а тренерская работа есть всего-навсего угасающая искра былого увлечения, дань прошлому. Дух уныния и безнадежности, явственно витающий в мертвенной атмосфере таких додзё, должен немедленно погнать вас прочь от гиблого места, какие бы красочные картины — в прямом и переносном смысле — ни рисовались в прочитанном объявлении. К слову сказать, регулярное несоблюдение графика тренировок, все эти опоздания и переносы начала занятий разъедают механизм учебного процесса сильнее, чем чтобы то ни было. Самой первой заповедью нормального серьезного инструктора, который собирается достичь успехов на тренерской ниве, должна стать неукоснительность прибытия точно к заданному времени. Абсолютно все ученики — и упорные, и ленивые — должны совершенно четко знать, что тренировка состоится при любых условиях, даже если с неба будут сыпаться кобры вперемешку с вулканическими бомбами. Ни полная либо ущербная луна, ни нашествие бешеных собак, ни высадка инопланетян не могут служить оправданием для пропуска занятий как с той, так и с другой стороны, и лишь смерть (своя или ближайших родственников) является уважительной причиной прогула. На первый взгляд, выдерживать подобный график нелегко, но зато ежовые рукавицы обязательности выступают в роли превосходного стимулирующего средства от собственной лени, когда исключительно гнёт долга поднимает вас с дивана и гонит через пургу в холодный и неуютный зал. Никто, кроме барона Мюнхгаузена, не в состоянии выдернуть себя из трясины собственной рукой, поэтому усилие непременно должно быть внешним. Удовольствие и награды будут потом, но первоначальный толчок пусть приходит со стороны. Раздираемый сомнениями ученик должен быть уверен — «вечеринка» состоится во что бы то ни стало, с ним или без него, и это знание выступит лучшим лекарством от минутной слабости. Мне, во всяком случае, такой подход всегда помогал безотказно и надежно. Доводилось влачиться в додзё и с высокой температурой, и в состоянии адского похмелья, когда сил хватало лишь на то, чтобы, заложив руки за пояс, отчетливо подавать команды, хотя на самом деле хотелось лечь и умереть. Трудно представить, каким чудовищем должен быть ученик, чтобы сознательно пропустить тренировку, отлично зная при этом, что его инструктор явится даже с отрезанной ногой. — 214 —
|