|
Сходные нормы существовали и во многих других обществах, где сексуальное обладание другим мужчиной считалось достижением, а подчинение ему - позором. Одно из самых ругательных слов в древнем норвежском языке, часто употребляемое в сагах, argr, обозначает мужчину, который допустил, что его сексуально использовали как женщину. Символизм этого типа хорошо известен в исламском мире, где осквернителей гаремов иногда наказывали, подвергая сексуальному насилию. Такие представления и поныне господствуют там, где сильна идеология мужского верховенства - в Мексике, Турции, Греции, а также в уголовном мире. Для истории сексуального символизма очень важно изучение языка ругательств и оскорблений (лингвисты называют его инвективной лексикой). Многие из этих выражений очень древние. Категории архаического сознания располагаются как бы между двумя полюсами: святого, наделенного божественной благодатью и воспринимаемого как нечто особо чтимое, дорогое, и демонического, темного, нечистого. Это трактуется также в переносном смысле: "грязное"=низкое=низменное=непристойное. От обеих этих крайностей предпочтительнее держаться подальше. Поскольку сила оскорбления прямо пропорциональна силе нарушаемого запрета, выбирают самые "больные" места. Как пишет В. И. Жельвис, "в национальных культурах, где особенно высок статус родственных отношений по материнской линии, большую роль могут играть сексуальные оскорбления матери ("мат"); в культурах, особенное внимание обращающих на сексуальную жизнь общества, место наиболее грубых инвектив принадлежит сочетаниям с коитальньш смыслом, необязательно обращенным на мать или других родственников оскорбляемого; таковы, например, англоязычные культуры. Итальянская, испанская, многие другие католические культуры для достижения сходного эффекта прибегают к оскорблению наиболее почитаемой святыни - Мадонны. Очень грубо звучат бранные слова, включающие нарушения некоторых табу, связанных с чистоплотностью, если именно это человеческое качество особенно ценится в данной национальной культуре, например японской или немецкоязычной". Здесь можно выделить несколько крупных блоков: 1) Упоминание женских гениталий, отправление ругаемого в зону рождающих, производительных органов, в телесную могилу (или в телесную преисподнюю) - "пошел ты в ...". Как показал Бахтин, это не что иное, как пожелание смерти (женское лоно - символ смерти). 2) Намек на то, что некто обладал матерью ругаемого ("... твою мать"). Интерпретация "матерных" выражений, встречающихся в русском, венгерском, румынском, новогреческом, китайском, суахили и многих других языках, неоднозначна. Иногда подразумеваемым субъектом действия является сам говорящий, который как бы утверждает: "я твой отец" или "я мог бы быть твоим отцом", зачисляя ругаемого в низшую социально-возрастную категорию. Одно китайское ругательство буквально значит: "Ты - мой сын". В русском языке первое лицо единственного числа в этом контексте употребляется крайне редко; часто "матерные" обороты используются не только для описания прошлого события, но и в повелительном наклонении и в инфинитиве. Поэтому вместо значения "я обладал твоей матерью" А. В. Исаченко предложил объяснение, данное еще в XVI веке бароном С. Гер-берштсйном, согласно которому субъектом "срамного" действия является пес. Ругательство связывается таким образом с распространенными во многих языках выражениями типа "сукин сын", польское "пся крев" и т. п.; поскольку собака в XVI веке считалась нечистым животным, оскорбление было очень сильным. — 148 —
|