|
Борис, 36 лет, Красноярск. Мужчина всегда отличался крепким телосложением и отменным здоровьем. Был женат, растил двоих детей, но когда ему было 34 года (детям 10 и 7 лет), жена трагически погибла в автокатастрофе в Египте. (Разбился туристический автобус, муж с детьми в это время был в отеле). Мужчина пытался создать новые отношения, влюбился в Елену 30 лет. Почти два года Борис и Елена были вместе, пока девушку не вернул ее бывший парень Стас, вернувшийся из тюрьмы и имеющий приличное состояние. Борис погрузился в депрессию, которая кончилась приобретением астмы. Теперь мужчина страдает не только душевно, но и физически. Диана, 39 лет, Кемерово. Женщина была вполне преуспевающим юристом, до тех пор, пока от нее не ушел (к ее же собственной молодой подчиненной) ее гражданский муж. Оказавшись в тяжелой депрессии, женщина занялась самолечением, читала Интернет, пробовала сама назначать себе различные антидепрессанты, психотропные препараты. Кончилось это приобретением уже действительно тяжелого психического расстройства, после которого женщина уже не смогла ни работать, ни создать новые отношения. Нурик, 42 года, Красноярск. Взрослый мужчина (родом из Таджикистана), имеющий семью у себя на родине, влюбился в девушку 30 лет, сестру своего российского партнера по бизнесу. Девушка отвергла ухаживания мужчины, Нурик потерял сон, как говорил он сам, вообще плохо понимал, что происходит вокруг. Придя с проверкой на производство, мужчина допустил роковую оплошность, засунул руку под гидравлический пресс и… лишился трех пальцев. Разумеется, никто их ему обратно не пришил. Ирина, 44 года, Минусинск. Уже взрослая одинокая женщина, с двумя выросшими детьми (дети уже взрослые и работают, муж попал в тюрьму, после отсидки домой не вернулся) решила устроить свою личную жизнь, влюбилась в Олега. Мужчина был женат и после года отношений, предпочел все-таки остаться в семье. Ирина пыталась привязать уходящего мужчину рассказами о том, что она болеет и ей нельзя оставаться одной. Мужчина все-таки ушел, а вот Ирина настолько убедила сама себя, что не может оставаться одной, что приобрела вполне реальную фобию – клаустрофобию, боязнь закрытых пространств. Решать ее проблему пришлось сообща и мне и психиатру. Кроме общения потребовались еще и таблетки. Ирину мы привели в чувство, но почти год ей было очень тяжело. Честно говоря, за двадцать лет работы практическим семейным психологом, таких историй я могу рассказать тысячи. Чаще всего, в результате тяжелых душевных травм после потери близкого человека, я и мои коллеги имеем дело со следующим набором: — 108 —
|