|
Однако такое развитие событий не представляется мне неизбежным, потому что ни одно из событий нашей жизни не формирует нашу личность раз и навсегда. По мере того как мы познаём жизнь, мы продолжаем расти и изменяться. Но такие события, как рождение и отлучение от груди, которые до сих пор рассматривались как “объективные”, физиологические феномены, оказывают значительное и долговременное влияние на личность ребёнка. Мы должны научиться извлекать из этого как можно больше пользы. Глава 7. радость материнства. В последнее время появилось множество публикаций, критикующих механизацию родов, и критикующих вполне обоснованно. Превращение чисто человеческого события в демонстрацию достижений медицинской технологии унизительно и во многих случаях разрушительно для человека. Исследования и статистический анализ, выполненные в последние годы, подтверждают это. Но по-моему, одним из наиболее горьких обвинений в адрес того способа, который мы в настоящее время используем, принимая роды, является описание родов в небольшой больнице на окраине Нью-Джерси, данное доктором Мишель Харрисон, которая присутствовала на этих родах как домашний врач. То обстоятельство, что роды происходили в Нью-Джерси, само по себе не имеет значения. Они могли проходить и в любой другой американской больнице или в больнице во Франции, Германии, Канаде или Италии, и это придаёт обобщающий характер наблюдениям доктора Харрисон. “В родильной комнате, – писала она, – всё шло очень хорошо в тот момент, когда я вошла: пациентка прилежно тужилась, стонала, но не кричала. Первая стадия родов прошла успешно, всё это время она была в одиночестве. Прошло уже много часов с начала родов, и она устала. Я надела халат, перчатки и осмотрела роженицу. Раскрытие было полным, и ребёнок должен был скоро родиться. Я прикрыла её одеялом. В этот момент пришёл анестезиолог, молодой человек самоуверенного вида, который сел у изголовья кровати. Он приложил маску к лицу женщины и велел ей глубоко дышать. Он уверил её, что скоро всё закончится. Ей осталось всего две или три схватки. Я спросила, что за наркоз он ей даёт. Он не заметил моего вопроса. Через несколько минут он всё же решил ответить мне и пробормотал себе под нос что-то невнятное, так что я не смогла разобрать его слов. Однако это уже было неважно, потому что в это время вошёл акушер. Анестезиолог углубил сон роженицы на то время, пока акушер мылся и одевался. Акушер вошёл, не замечая меня. Они с анестезиологом стали обсуждать положение дел. Женщина давилась трубками, введёнными ей в дыхательное горло. Родовая деятельность прекратилась; стол развернули так, чтобы акушер мог смотреть сверху вниз во время осмотра. Врачи говорили презрительно о своей пациентке. Анестезиолог со злостью заявил, что она сыграла с ними глупую шутку. Акушер – что она совсем перестала им помогать: матка не сокращается, и она не тужится. Развернули щипцы, наложили их, и ребенка вытащили за голову снизу вверх из матки матери. Он был синего цвета и без чувств, но вскоре пришёл в себя, после того, как ему дали кислород и похлопали. — 76 —
|