|
Злость – ещё один элемент нашего опыта рождения. Общепризнанно, что боль вызывает чувство злости, и поскольку любые роды причиняют ребёнку боль, каждый из нас неизбежно получает в наследство первичную злость, заложенную в подсознание во время появления на свет. Это совершенно нормально. Опасность появляется только тогда, когда это наследство слишком велико или не имеет возможности быть выражено. Такое может быть, если рождение было особенно болезненным, но даже нормальные роды могут сильно разозлить ребёнка, если боль является подтверждением того, что он уже почувствовал в материнской утробе: что мать или отвергает его, или испытывает двойственные чувства по поводу его появления на свет. Именно так случилось с Кристиной, которая отказалась брать грудь матери. Для неё и младенцев, подобных ей, обстоятельства их рождения увеличивают испытываемую ими боль. Такие дети часто бывают сердитыми не только сразу после рождения, но и в течение ещё долгого времени и, не имея возможности излить свою злость вовне, зачастую направляют её внутрь, против себя самих. Обычное психологическое явление – невыраженный гнев – является причиной ряда эмоциональных проблем, среди которых психосоматические заболевания, такие как язвы и, что встречается ещё чаще, депрессия. Хотя причиной депрессии может быть целый ряд факторов, включая и чисто психологические, первичная злость часто занимает центральное место. Как пример я могу привести случай с человеком, которого я назову Ян, приведённый на недавней встрече Американской Ассоциации Психиатров. У Яна была сильная хроническая депрессия. Во время сеанса гипноза Ян рассказал, что он чувствует себя как бы в лифте, который дёргается то вверх, то вниз, и это вызывало у него попеременно злость и депрессию. Анализируя позднее этот образ, и Ян, и его врач пришли к выводу, что ритмические, пульсирующие движения символизируют половой акт. Но Ян не мог ничего больше объяснить по этому поводу. Он также не мог объяснить, почему он испытывал злость и депрессию при одной только мысли об образе, возникшем у него во время сеанса. На следующий приём Ян пришёл с ответами на эти вопросы. Он не вполне понимал почему, но что-то в образе этого лифта, может быть, злость, было связано с его матерью. Он никогда не был с ней в хороших отношениях, и, думая об эмоциях, вызванных у него образом лифта, заподозрил, что они были связаны с его чувствами к ней. Он позвонил матери и безо всякой подготовки спросил у неё, была ли у неё близость с отцом, когда она была беременна. “Да, – ответила та после некоторого колебания.– Прямо перед тем, как ты родился”. Она настаивала на том, что это была не её вина: отец пришёл домой пьяный и вынудил её к половому акту. Через три часа начались роды. “Слушая этот рассказ, – говорил психотерапевт Яна, – я чувствовал себя Ньютоном, на глазах которого яблоко срывается с ветки и падает на землю. Всё вдруг встало на свои места”. Я думаю, то же самое почувствовал бы и самый большой скептик из психотерапевтов. До того самого дня, когда раскрылась истинная причина этого чувства Ян питал ненависть к своей матери за её “предательство”, которое лежало в основе его глубокой и длительной депрессии. — 74 —
|