Мама и детский сад

Обращаем внимания на цифры, указывающие страницы дневника и возраст ребенка. Проанализировав их, обнаружим, что мать стремится записывать как можно больше: поначалу 15—20—25 страниц в месяц, потом все меньше и меньше, но даже когда родилась дочка (а сыну было только полтора года), она пытается не сбиваться с ритма: 10—11 страниц в месяц, потом 10 страниц за 2 месяца и, наконец, 34 странички за 2 с половиной года!

Вдумайтесь в эти цифры, обратите внимание на такие места в дневнике: сначала проскальзывает «не успеваю», потом «не досыпаю» и т. д. Вот и благое намерение: «надо привести свои эмоции в порядок». А потом несколько стра­ниц (я их не привожу) под заглавием «Мамины тревоги» и всего одна фраза: «Очень устаю, раздражаюсь, как все успеть».

Конечно, необязательно вести дневники. Главное — та душевная и духовная работа, которую эти странички отражают: от нее матери нельзя уходить. Днев­ник просто позволяет проследить процесс, если так можно выразиться, убыва­ния творческих возможностей матери в общении с ребенком: на это не остается ни сил, ни времени. Захлестывают бытовые дела, отложить их трудно — тогда они накопляются. Второй, а особенно третий ребенок в бы­товом плане многократно усложняет жизнь матери, свободного — своего — времени у нее остается все меньше и меньше, практически оно сходит на нет.

Какие там любимые дела, книги, а тем более театры и выставки, гости и встречи! Вот вторая причина усталости. Если первая—от чрезмерной перегруженности бытовой работой, то вторая (она посерьезнее!) — от невозможности делать то, что хочется, в том числе и в общении с ребенком, т. е. от неудовлетворенной потребности в духовном развитии. И чем больше развита в этом отношении женщина, тем губительнее для нее отсутствие свободного времени. Если быто­вую перегрузку, недосыпание еще как-то можно компенсировать (хоть изредка заботливый муж даст возможность просто отоспаться и отдохнуть), то несво­бода в удовлетворении духовной жажды чревата накоплением усталости, кото­рую снять эпизодическими «глотками» не удается.

Есть еще и третья причина усталости — невнимание и неблагодарность мужа. Понять состояние и душевное напряжение матери отец может лишь тогда, когда останется вдовцом с несколькими маленькими детьми, когда свалит­ся на него ежедневная забота не только о еде, одежде, чистоте, болезнях, но также и о детских обидах и ссорах, занятиях и увлечениях, друзьях и не­другах.

Есть у Л. Толстого в «Анне Карениной» удивительные строчки, которые вы­звали во мне чувство особой благодарности к автору. Речь в них идет о первых месяцах жизни Левина и Кити в деревне после свадьбы. Левин удивлен, что его молоденькая жена «ничего не делает и совершенно удовлетворена». Он «в душе осуждал это и не понимал еще, что она готовилась к тому периоду деятельности, который должен был наступить для нее, когда она будет в одно и то же время женой мужа, хозяйкой дома, будет носить, кормить и воспиты­вать детей. Он не понимал, что она чутьем знала это и, готовясь к этому страш­ному труду, не упрекала себя в минуты беззаботности и счастья любви, которыми она пользовалась теперь, весело свивая свое будущее гнездо» (часть 5, глава XV, полужирный мой.— Л. Н.). «Не понимал...» — да и поймет ли меру этого страшного (в смысле огромного) труда матери? И это в богатых дворян­ских семьях, где была прислуга. Нам ли с ними равняться? Хотя вспомним: и в небогатых, но интеллигентных семьях считалось само собой разумеющимся иметь в доме кухарку, няню при детях. Из-за того, что чурались грязной работы? Нет, конечно,— чтобы высвободить время матери. По-видимому, культурные люди давно поняли, что изнуренная, задерганная мать мало что сможет дать детям. Ей нужны помощники, взявшие на себя большую часть хозяйствен­ных дел, чтобы она могла сосредоточиться на тех материнских обязанностях, где ее заменить не может никто.