|
К десяти месяцам он, случалось, дергался, с посеревшим лицом и устремив неподвижный взгляд куда-то вбок, и оставался таким минуту или больше. При этом, казалось, что он не терял сознание. Тогда-то Хелен сказали, что у него малые припадки. [48]Когда Мэтью стал худеть, ей посоветовали пойти в детскую клинику при главной местной больнице. Было высказано предположение, что у него пищевая аллергия и что нужна трехмесячная безмолочная диета, после чего следует крайне постепенно снова вводить в рацион молоко. В течение первых двух недель диеты колики заметно обострились. Затем внезапно прекратились. Мэтью начал есть, обращать внимание на происходящее, дольше не спал и начал прибавлять в весе. По выражению Хелен, между Мэтью и едой завязался «любовный роман». Он стал ползать в тринадцать месяцев и пошел в шестнадцать. Молоко уже больше не вызывало болезненных симптомов, однако аллергия на яйца сохранялась до двух лет. Физически мальчик развивался быстро, так что мама даже называла сына «ураганчик»: он карабкался куда попало и выделывал опасные трюки с неустойчивым равновесием. Хелен радовалась, что сын здоров, казалось, что под ногами вновь твердая почва. Однако, когда Мэтью исполнилось восемнадцать месяцев, медицинский осмотр, проведенный патронажной сестрой, выявил проблемы. Мэтью протестовал, когда ему пытались проверить слух. Хелен была уверена, что со слухом у сына все в порядке, хотя она заметила, что слышит он избирательно. Мэтью слышал, как готовят пищу, звенит посуда, ездят автомобили, словом все, что ему нравилось. В аудиологической клинике, куда его направили, врачам с большим трудом удавалось заставить его сконцентрироваться, но благодаря терпению персонала мальчик продемонстрировал реакцию на множество разных звуков. Врачи пришли к выводу, что со слухом у Мэтью все в порядке, однако отказ от взаимодействия с его стороны мешал сделать точное заключение. Примерно в это же время у него стали возникать вспышки неконтролируемой ярости. Также Мэтью тащил в рот странные вещи, которые другие дети его возраста уже оставили в покое, – особенно ему нравились мокрицы. Он любил разного рода движение: кататься на качелях, ехать в своей прогулочной коляске, кататься на машине или в тачке. В возрасте от восемнадцати до двадцати четырех месяцев Мэтью даже не пытался разговаривать. Педиатр, наблюдающий за ним, насторожился. Он чувствовал, что мальчик развивается с задержкой и что за ним надо понаблюдать. Родителей попросили прийти через три месяца, а затем через шесть. Мэтью определили в игровую группу для малышей, но последствия оказались ужасны: каждый раз у мальчика возникали вспышки ярости. В гостях у сочувствующих друзей семьи он вел себя лучше, но ненавидел физические контакты. Мэтью уже не был прежним милым ребенком. — 118 —
|