|
—А Англия — все еще Англия войны с бурами, ирландской резни, скандала с Маркони и битвы При Трэнби? —Не торопи Англию, дай ей время. Ей должно сделаться очень плохо, чтобы она задумалась, как сделать лучше. —Время, говоришь? Ты прав! Мне и впрямь не стоит терять времени, если я хочу успеть на утренний поезд в твою Страну радужных надежд. —А поезда уже не ходят. Я добрался сюда из Тулона на военном корабле, это эсминец. Он же обратным рейсом доставит туда тебя. Командует им наш человек, Джек Мэннерс. Придете в Тулон, и ты как раз поспеешь к рапорту. Так что времени у тебя всего полчаса; увидимся на борту. Моя машина отвезет тебя в порт. А вот и твой патент. Сирил Грей спрятал его в карман, и оба мага вошли в дом. Час спустя они уже были на борту эсминца. Саймон пожал Сирилу руку; никто из них не произнес при этом ни слова. Старый маг быстро спустился по сходням на пристань, и их тотчас же убрали. Капитан Мэннерс отдал команду сниматься с якоря. Когда эсминец, набирая скорость, лег курсом на север, он прошел всего в полукабельтове от легкой белой яхты. Яхта принадлежала Абдул-бею; он находился на ней вместе с Лизой, отмечавшей свое освобождение огромным количеством шампанского. Ее глаза сияли радостью на заплывшем жиром лице; щеки, формой и консистенцией напоминавшие добрую порцию камамбера, свисали складками, переходя в такую же жирную шею, размерами походившую на зоб; все это стекало на формы еще более пышные, способные привести в восторг любого архитектора, рассчитывающего округлить сумму предъявляемого спонсору счета с помощью чудовищного количества возможно более материалоемких цоколей, колонн и подпорок. Луна по-прежнему влияла на Лизу, и это влияние, ничем более не сбалансированное, выливалось в полубезумные причуды; если у носорога, мозг которого составляет лишь ничтожную долю его общего веса, это неравновесие проявляется главным образом на эмоциональном уровне, то у женщины, тем более такой, как Лиза, оно проявлялось главным образом на уровне физическом. Она наслаждалась тем дорогим шиком, который ей обеспечивали деньги Абдул-бея, не задумываясь о том, что фактически по уши погрузилась в то самое болото, которого в свое время так опасалась. Мадам Кремерс, хмыкая про себя, называла Лизу пухлым снеговиком, не ко времени решившим растаять. Старая дама помахала влюбленным рукой, прощаясь с ними, и отправилась к себе в каюту. Яхта шла прямым курсом на Марсель. Там Кремерс должна была сойти, чтобы немедленно отправиться в Париж и доложить Дугласу об успехе операции; влюбленным же предстояло продолжить свое свадебное путешествие. Дул свежий юго-западный ветер, и Кремерс, которой, как нам известно, редко доводилось испытывать истинную радость, внезапно почувствовала себя почти счастливой: яхта шла бойко, подпрыгивая на волнах, а снеговик в кают-компании, кажется, и вправду собирался превратиться в порцию лакомого мороженого для се подопечного. В то же самое время эсминец, взрывая волны, как взрывает землю пес, выслеживающий лису, шел к Тулону. Выражение лица Сирила Грея было настолько резким и жестким, что капитан Мэннерс не решился оставить его в одиночестве. — 182 —
|