|
Некоторые виды отношений к ребенку и к себе самим могут у нас меняться по мере того, как он достигает новых стадий развития. Его индивидуальность начинает проявляться, и он может становиться все интересней; в особенности интересно с ним, когда он начинает говорить. Но мы редко отступаем на шаг и просто с удовольствием наблюдаем. Мы носим с собой снимки детей и рассказываем коллегам по работе об их последних забавных выходках и словах; некоторые из нас даже вывешивают в своем рабочем кабинете их детские рисунки. Но неизменным остается один факт: по мере роста ребенок становится все более независим и нам приходится пересматривать свою родительскую роль. Эта перемена не бывает быстрой и не всегда к лучшему. После первых шагов наши дети за два-три месяца из [310] круглых розовых херувимов с рекламы продуктов детского питания превращаются в испуганных маленьких стариков и старушек. У них есть причина быть испуганными. Одним простым переходом к ходьбе они изгнали себя из райского сада, врата которого навсегда захлопнулись за ними. Теперь родители стоят между ними и их желаниями со своими вечными «сделай» и «нельзя», с неодобрительным выражением лица, с угрозами и наказаниями. Хотя умение ходить помогает детям стать менее зависимыми, этот же переход делает матерей не менее, а более авторитарными. Неужели это обязательно должно быть так трудно и тяжело и для ребенка, и для родителей? Если мы заинтересуемся и начнем разбираться, мы сможем попытаться ввести его в новый мир, вместо того чтобы препятствовать его усилиям. Вместо того чтобы торопиться с приучением к туалету, мы можем остановиться и вспомнить, что рано или поздно любой нормальный здоровый человек приучается пользоваться туалетом почти без нашей помощи. Если бы мы проявили больше терпения, это могло бы произойти даже быстрей. Обычно именно под действием собственных психологических потребностей мы оказываем слишком сильное давление на ребенка. Мы сами не знаем источников своей тревоги, которая заставляет нас в один момент быть излишне покровительственными, а в другой — излишне требовательными. Мы не всегда в состоянии справиться с собственным ощущением неадекватности и вины, которое и делает нас либо слишком уступчивыми, либо слишком строгими. Было бы нереалистично ожидать, что наши трудности не вмешаются в такие интимные и требовательные отношения. Мы помним, что родительская любовь, как и все другие виды любви, есть результат всех тех разновидностей любви, которые мы испытали раньше. И мы не можем требовать от этой любви большего совершенства, чем от других. Но, возможно, мы сумеем выработать такую политику, которая позволит быть ближе к потребностям ребенка, одновременно удовлетворяя и свои. — 210 —
|