|
В смысле юридической обязанности бремя доказания (onus probandi) всех обстоятельств дела, существенных для постановления уголовного приговора, нераздельно лежит на плечах обвинителя. Основания Бремя доказания (onus probandi) в уголовном процессе, сравнительно с гражданским, управляется особыми началами. Onus probandi как юридическая обязанность особого органа в процессе предполагает отделение власти обвинительной от судебной. Вот почему о бремени доказания как об особой обязанности не может быть речи в строго следственном процессе, где судья в одном своем лице соединяет обязанности обвинителя, судьи и защитника. При этой форме процесса судья, рассматривая письменное производство дела, сам формулирует обвинение, сам исследует оправдательные доказательства и сам же постановляет приговор. Состязательного начала, т. е. судебной борьбы обвинения и защиты, в этом процессе нет; нет, следовательно, и бремени доказания как обязанности специального органа не может быть и речи о распределении этого бремени. В этом отношении судья в строго следственном процессе напоминает историка, исследующего какое-нибудь прошедшее событие. Пред ним не производится судебного следствия; он не соприкасается непосредственно с доказательствами; не выслушивает подсудимого и свидетелей; стороны не разрабатывают в его присутствии доказательств; пред ним не располагаются в отчетливых группах утверждения обвинения и защиты. У него один материал письменные акты, и своим личным беспристрастием он должен заменить те гарантии, которые даются разработкою дела двумя заинтересованными сторонами, из которых каждая исчерпывает всевозможные доводы, чтобы убедить судью. Впрочем, строго следственный судья по условиям своей деятельности и не нуждается в убеждении по делу: он только подводит имеющиеся факты под требования формальной теории доказательств. Он не исследователь; он применяет закон к факту. Логическая потребность в разделении обвинения, защиты и суждения, однако, так велика и настоятельна, что даже в строго следственном процессе судья не может обойтись без отделения, пo крайней мере, в своем уме, доказательств обвинения от доказательств защиты. Но такое разделение функций в уме, как показал опыт, кончалось обыкновенно тем, что судья наклонялся скорее в сторону обвинения, чем защиты. Строго следственный процесс представляет неравную борьбу между следственным судьей и подсудимыми: первый является всесильным обвинителем, второй собственным, обыкновенно плохим, защитником. Из сказанного ясно, что в строго следственном процессе бремени доказания как юридической обязанности особого органа в суде не было. Бремя доказания лежало на том, кто решал дело на суде; а этот перемещал его на подсудимого. — 83 —
|