|
Вот почему экспертиза на предварительном следствии заслуживает особенного внимания. Дело законодателя так ее организовать в этом отделе процесса, чтобы медик имел возможность пользоваться всеми материалами, необходимыми для решения подлежащих ему вопросов. Никакой эксперт, как бы велики ни были его способности и как бы обширны ни были его сведения, ничего не сделает, если он на суде должен дать заключение по медицинскому свидетельству, плохо составленному. Выше мы привели слова Орфилы, из которых видно, что главная причина неудовлетворительности экспертиз на суде плохие экспертизы на следствии предварительном. Ту же мысль высказывал и Миттермайер: "Опыт показывает, говорит он, что главный недостаток приговоров, считаемых неправильными, заключается главным образом в неудовлетворительных исследованиях объективного состава преступления". (Gerichtssaal, s. 326). В статье, помещенной в Gerichtssaal'е 1860 г., Миттермайер излагает главнейшие препятствия, встречающиеся на практике правильному медицинскому исследованию, и выставляет необходимые условия, которыми должно обладать предварительное следствие для успешного восстановления объективного состава преступления. Считаю нелишним привести здесь главнейшие его выводы. Прежде всего, говорит он, нужно обратить внимание на особенности тех случаев, которые, не представляя вначале никаких подозрительных фактов, впоследствии делаются, однако, предметом запутанных процессов, причем правосудие часто лишено бывает важнейших фактов для раскрытия истины. Сюда, например, относятся случаи внезапных заболеваний, причем болезненные симптомы могут быть объяснены естественною причиною, как, например, в тех случаях отравления, где болезненные явления могут быть объяснены простудой, не свариваемою пищей и т. д. Если в таких случаях и бывает даже медик, то ему и в голову не приходит мысль об отравлении, частью потому, что он, например, знает семейство, в котором находился больной, частью потому, что домашние обыкновенно выставляют какую-нибудь причину болезни, что, конечно, имеет влияние на врача, так что он приступает к постели больного с предвзятым уже взглядом на болезнь. В других делах трудность исследования объективного состава преступления обусловливается самим случаем, по обстоятельствам которого затруднительно решить вопрос: совершилось ли убийство или самоубийство? Иногда смерть можно объяснить даже трояко: преступлением, самоубийством и естественною причиной. В отравлениях исследование часто бывает недостаточно еще потому, что свидетельские показания о болезненных симптомах, не имевших в себе ничего поразительного, даются иногда спустя несколько месяцев, причем свидетель не может припомнить всех подробностей, а между тем они-то имеют громадное значение для экспертизы. Весьма часто исследование бывает потому трудно, что преступник умышленно изменяет положение трупа и дает ему такую обстановку, чтобы дело получило вид самоубийства. Такие хитрости в первый момент могут ввести в заблуждение. Напротив, в других случаях, родственники самоубийцы под влиянием непреступных, впрочем, побуждений изменяют положение и обстановку трупа с целью предать происшествию вид убийства. Окружающие больного часто бывают его убийцами и обманывают других людей, в том числе и врача, ложным описанием болезненных явлений. Истина нередко страдает оттого, что положение и обстановка трупа изменяются подающими помощь и старающимися оживить умершего. Это часто бывает в случае повешения: подающие помощь перевязывают веревку, снимают ее с шеи, между тем как положение повешенного и способ прикрепления веревки только и дают в таких случаях возможность решить вопрос, с чем мы имеем дело с убийством или самоубийством? — 165 —
|