|
331 Этим приемом следует пользоваться и в тех нередких случаях, когда на обвинительный вопрос присяжного заседателя, судьи или прокурора следует, так сказать, защитительный ответ свидетеля или эксперта. Подсудимый обвинялся в убийстве. Полицейский урядник показывал: — Он направил ружье в ту сторону, где стоял Андреев (застреленный), и хотел... Председатель перебил свидетеля вопросом: -^ Убить? Урядник сказал: — Убить или выстрелить. Разве такой вопрос председателя не был счастливой помощью для защитника? У каждого из нас, мог бы он сказать, при данной обстановке, как и у г. председателя, первая мысль была бы: хотел убить. Это вполне естественно. Но есть ли такой быстрый (отнюдь не говорите: поспешный или преждевременный) вывод несомненный, единственный, или мы должны остановиться на ответе свидетеля (не говорите: урядника, ибо на этот раз урядник оказался умнее председателя): убить или выстрелить? Другой пример. Председатель спрашивает подсудимого: — Отчего же вы ушли с фабрики? — Меня рассчитали по малолетству. — По малолетству? Что-то сомнительно. А после этого уже нигде не работали? — Нигде. — Сразу кражами заниматься стали? Разве это не драгоценное сотрудничество председателя для защиты? Напомните эти слова присяжным и скажите: вы видели, что самые простые ответы подсудимого вызывают здесь сомнение, недоверие и тяжелые подозрения. А за этими стенами? В булочной, в мастерской, в молочной лавке? Приди он к любому хозяину просить работы, всякий скажет: если рассчитали с фабрики, так не по малолетству, а за какие-нибудь провинности — и всякий прогонит его. Агент сыскной полиции показывает, что подсудимый известен под прозвищем «акцизник». Член суда спрашивает: — Почему же его называли акцизником? Что это, воровская кличка такая? 332 Как не сказать присяжным, что в суде действительно всякое прозвище невольно кажется воровской кличкой и обращается в улику? А многие ли из нас ходили без кличек, когда были в школе? Там бывали Разины и Пугачевы, но были ли это такие страшные разбойники? Были обыкновенные приготовишки, игравшие в чехарду. Жестикуляция, столь свойственная древним, не к лицу современному оратору в мундире или фраке. Я готов сказать, что жесты совсем не нужны на суде. Стойте прямо перед присяжными, но не прячьтесь за кафедру; пусть видят они вас во весь рост; но пусть не замечают ничего смешного. Посмотрите на этого молодого оратора. Одна рука у него в кармане, другая разглаживает усы, оправляет жилет или чешет затылок; веки все время опущены, точно он совестится взглянуть на присяжных или боится, чтобы они не прочли в его глазах затаенной мысли; при этом все тело его ритмически качается взад и вперед. Мало античного в этой фигуре. Ла-Рошфуко говорит, что в голосе, глазах и во всем обращении говорящего бывает столько же красноречия, как и в его словах. Смотрите же прямо в глаза присяжным. Или вы боитесь их? — 238 —
|