|
Ф.Т.: Вы согласны с эти Сергей Георгиевич? С.К. — М. Мне кажется совсем неприличным в праздник… Л.Р. Да это ваш праздник, а не мой, извините… С.К. — М. …лепить эту чернуху. Если вы пришли в день рождества к кому‑то в гости и начинаете богохульствовать, это свинство просто. Ф.Т.: У нас еще сочельник, нам еще можно. Л.Р. Если вы советское мировоззрение приравниваете просто к религиозному, я никого не хочу обидеть. С.К. — М. Слушайте, вот Василий Теркин, образ советского человека. Он что, по вашему, забитый, инфантильный? Л.Р. Это не образ советского человека, а полуфольклорный образ русского солдата. С.К. — М. Это реальность. Этого солдата мы видели. И этими солдатами были наши родные. Понимаете? Л.Р. Ну хорошо, мой отец воевал, и что дальше? Ф.Т.: Я вас прошу не обижаться, у нас здесь в студии представлены разные точки зрения. И за то, что у вас есть своя позиция, мы вам очень благодарны. Давайте просто обсуждать то, о чем мы говорим. Вот например, нас спрашивают слушатели. По‑моему, хороший вопрос: «Чем отличается и отличается ли сегодняшний россиянин от „хомо советикус“, которого мы пытаемся описать?» Спрашивает Алексей, между прочим, из Парижа. Скажите, отличается или нет? С.К. — М. Конечно. Потому что советский человек действительно в какой‑то степени был инфантильным, потому что ему казалось, что все проблемы уже решены и наша жизнь будет только улучшаться. Ф.Т.: А сегодняшний человек знает, что проблем очень много. Вот еще одно отличие. С.К. — М. Не просто много проблем, возможна национальная катастрофа, и она произошла. Люди сейчас понимают, что она произошла по их попустительству. Не потому, что какие‑то злодеи разворовали и сломали наш дом, а потому, что мы до этого допустили. Выходит, в нашем мировоззрении был очень большой изъян. При советском оптимизме со временем, особенно в 60‑е и 70‑е годы, когда жизнь наладилась и быт стал устойчивым, нам казалось, что все… Ф.Т.: Все решено. Понятно. С.К. — М. И мы просто оказались несостоятельны. Ведь жизнь — такая штука, за которую надо постоянно бороться, постоянно… Ф.Т.: Лев Семенович! Л.Р. У меня все время странное ощущение, что мы с вами выросли в разных странах, в разных городах. Это удивительно. Жили одновременно, в те же 70‑е годы. Когда вы говорите, что мы были уверены, я совершенно это самое «мы» к себе не применяю. Я ни в чем не был уверен, я прекрасно знал, к чему катится страна, я прекрасно видел, что происходит, и я не один такой был. — 39 —
|