Убийство демократии

В марте 1979 года Тараки отправился в Москву, чтобы уговорить СССР направить сухопутные войска и тем самым помочь афганской армии подавить моджахедов. Ему обещали военную помощь, но войска направить отказались. Советский премьер-министр Косыгин сказал афганскому лидеру:

«Ввод наших войск в Афганистан повлечет возмущение международного сообщества, вызвав ряд крайне негативных последствий в самых разных областях. Наши общие враги только и ждут момента, когда советские войска появятся в Афганистане. Это даст им повод направить в страну вооруженные банды» [19].

К сентябрю 1979 года вопрос об оказании военной помощи для Нура Мохаммеда Тараки имел уже чисто формальный характер, поскольку он проиграл во внутрипартийной борьбе — и вскоре был тайно убит. На его место пришел его заместитель, премьер-министр Хафизулла Амин (Hafizullah Amin). Хотя Тараки иногда был жестким в осуществлении программы реформ, пытаясь проводить социальные изменения и при этом грубо ломая традиции в племенных и этнических автономиях, и создал оппозицию даже среди потенциальных союзников, в сравнении с Амином он оказался более умеренным политиком.

Кремль был недоволен Амином. Участие в свержении и смерти популярного в СССР Тараки сильно испортило его репутацию. В Москве также считали его совершенно непригодным для решения задачи, которая была непременным условием советской стороны: препятствовать возникновению в Афганистане антикоммунистического исламского государства. Благодаря Амину реформы приобрели чрезвычайно дурную славу. В стремлении убрать Амина из политики резидентура КГБ в Кабуле заявила, что его узурпация власти приведет к «суровым репрессиям и, как реакции, к активизации и консолидации оппозиции» [20]. Более того, как мы увидим, СССР испытывал большие сомнения в идеологических убеждениях Амина.

Таким образом, то, что в марте было невероятно, в декабре стало действительностью. Советские войска начали прибывать в Афганистан примерно на восьмой месяц после начала переговоров об их отправке. Что на это решение повлияло больше — просьба Амина или его одобрение советского решения, и соответственно, считать ли ввод войск вторжением или не считать — этот вопрос стал предметом активного обсуждения и споров.

23 декабря газета «Вашингтон пост» прокомментировала: «Не было никаких обвинений [от Государственного департамента], что Советы вторглись в Афганистан, так как ввод войск, очевидно, осуществлялся с разрешения официального Кабула» [21].

Однако в октябре на встрече с послами советского блока министр иностранных дел правительства Амина открыто раскритиковал Советский Союз за то, что он вмешивается в афганские дела. Амин настаивал на том, чтобы Москва заменила своего посла [22]. Тем не менее 26 декабря 1979 года, когда основная часть советских войск прибывала в Афганистан, Амин дал «неофициальное интервью» арабскому журналисту. «Советы, — сказал он, — оказывают стране экономическую и военную помощь, но в то же самое время они уважают нашу независимость и наш суверенитет. Они не вмешиваются в наши внутренние дела». Он также одобрительно высказался о готовности СССР принять его решение о недопущении создания военных баз [23].