Будет ли революция в России?

Своей задачей Ильич считал максимально приближать революцию, чтобы, дай бог, увидеть хотя бы к старости, как рушится старый мир, и рождается новый. То есть почти всю свою сознательную жизнь он думал о том, как социал-демократам создать возможность для полноценного участия во власти. А потом вдруг, совершенно неожиданно для него, царизм в результате заговора рухнул, и Ленин увидел шанс взятия власти. Времени у него было в обрез, но эти несколько месяцев между февралем и октябрем 17-го он постарался максимально использовать для того, чтобы перейти из разряда любителей в профессиональную лигу. Первая его работа, в которой он попытался рассмотреть практические, а не абстрактно-теоретические аспекты построения социалистического общества в России — «Государство и революция» датирована августом 1917 г. Читая сегодня это произведение, трудно порой скрыть ухмылку — до такой степени глупыми кажутся ленинские рассуждения. Например, он вполне серьезно утверждал, что постоянная армия и полиция после уничтожения буржуазии будут не нужны, поскольку их заменит поголовное участие вооруженных рабочих в милиции.

И человек с такой чудовищной кашей в голове, не имея абсолютно никакого опыта государственного управления, стал через пару месяцев главой правительства! Но все же Владимир Ильич, благодаря развитому уму и фантастической работоспособности, очень быстро стал и профессиональным революционером, и эффективным государственным деятелем. То же самое относится ко многим его соратникам. Конечно, в несколько недель сложно пройти тот путь, для которого в иных условиях требуются годы и даже десятилетия, поэтому некомпетентность революционного правительства дорого обходилась стране.

Летом 1920 г., когда Красная Армия была разбита под Варшавой, Советская Россия находилась в катастрофическом положении. Но если бы Тухачевскому удалось взять польскую столицу, последствия были бы, вероятно, еще тяжелее, так как в этом случае в войну с русскими вступала бы Румыния, Чехословакия, и, очень вероятно, Финляндия. Но кто из большевистского руководства тогда пытался трезво смотреть на вещи? Почти все они находились в святой уверенности, что европейский пролетариат поддержит Красную Армию из чувства мифической классовой солидарности. В химеру интернационализма не верил, пожалуй, только Сталин, который имел смелость дважды выступить в «Правде» против похода на Варшаву. Катастрофа на Висле стоила России не только моря крови (лишь в плену поляки уничтожили, как сегодня считается, не менее 60 тысяч красноармейцев), но и самых колоссальных территориальных потерь за всю ее предыдущую историю. А причиной этому был грубый непрофессионализм нового руководства, которое отсутствие опыта пыталось подменить верой во всесилие марксистских догм.