|
Возвращение к порядкам, сложившимся по окончании второй мировой войны, встретило упорное сопротивление среди косовских албанцев и нашло не менее сильную поддержку среди сербов. Самый знаменитый югославский диссидент Милован Джилас, которым долго и по праву восхищались на Западе, так как он отважно противостоял диктатуре Тито, выразил свое согласие с проводимой Милошевичем «политикой упорядочения отношений Сербии со своими провинциями» и придания «крупнейшей нации» Югославии (сербам) «такого же статуса, которым пользуются все национальные меньшинства». «Если Косово вычеркнуть из души и памяти сербов, то у нас ничего не останется», — сказал он. Тем временем официальная пресса Албании провозгласила, что «без Косова нет Албании и наоборот», поэтому мы должны «разрушить границы, разделяющие албанцев с албанцами»; подавляющее большинство косовских албанцев было охвачено этим чувством. «Политическая цель реставрации, совершенной после 1989 года, — пишет Викерс, — состояла в недопущении отделения Косова и содействии физическому возвращению сербов в эту область», — сербов, многие из которых оставили ее в связи с тем, что они характеризовали как «тактику геноцида, применяемую албанскими сепаратистами». «Термин „Косово“ использовался и сербами, и албанцами как метафора, символизирующая „страдания и несправедливости“, причинявшиеся двум нациям на протяжении всей их беспокойной истории», в ходе которой кнут гонителя оказывался в руках то одной из них, то другой3. Плоды сербских программ были расценены как «апартеид по отношению к косовским албанцам» (Викерс), «сербская версия апартеида» в Косове (Джеймс Хупер)4. Но косовские албанцы «на удивление международной общественности», продолжает Хупер, «воздерживались от войны за национальное освобождение, вместо этого избрав ненасильственный подход, поддерживаемый ведущим косовским интеллектуалом Ибрагимом Руговой и ведущий к созданию параллельного гражданского общества». Эти их решения были вознаграждены «благосклонностью аудитории и риторическими напутствиями, раздаваемыми западными правительствами», но более ничем. В рамках одного значительного мероприятия, на Лондонской конференции по Балканскому кризису, хозяевами которой были британское правительство и ООН, «оказалась присутствующей в полном составе вся новая косоварская политическая элита — лишь для того, чтобы быть отосланной в одну из боковых комнат, где она должна была довольствоваться тем, что следила за ходом конференции по телевизору», — «просто чудовищное унижение»5. — 21 —
|