|
У нас, получается, если убрать эмоциональный и персоналистский момент, что сложилось? Рассматриваем по модулю, с чисто научной точки зрения. У нас сложилась школа либералов в международной политике. То есть в России в международных отношениях доминирует парадигма, которая называется либеральной и которая рассматривается как догма, по сути дела, вставшая на место советской социалистической догмы. С точки зрения либеральной парадигмы все те, кто не является либералами — это особый случай, это не в Америке, где все те, кто не является либералами, скорее всего, являются реалистами. То есть, если ты не либерал, то ты, скорее всего, реалист, хотя, может быть (меньше вероятность), и неомарксист; ну и в принципе, если ты такой вот молодец, то ты постпозитивист. Все. Здесь же возникла другая ситуация. Есть либералы, которые называют себя не либералами, а просто международниками. То есть, понятие «либерал» совпало с понятием «международник». И противниками международников стали фашисты. Картина абсолютно искаженная. Естественно, что если либералы — это международники, а нелибералы — это не международники, а фашисты, то разговор и дебаты в нашем обществе относительно модели международных отношений приобретают заведомо искаженный характер. То есть, международники против фашистов. Дальше еще: хорошие люди против плохих. На стороне хороших людей знания, которые совпадают с либеральной парадигмой международных отношений, ну а со стороны плохих — маньяк, газовая камера, ГУЛАГ и безобразия. Вот приблизительно как до сих пор обсуждается эта тема. Признанные специалисты в российских международных отношениях считают абсолютно невозможным, ненужным, недопустимым никакой реализм, никакого Моргентау, никакого Карра, никакого Спикмана; просто этого не существует. Есть только теория международных отношений в чистом виде, которая представляет собой либерализм. Это в науке. А в политике, конечно, не так. Потому что в политике происходят очень интересные процессы. С середины девяностых годов, после министра Козырева, который был убежденным либералом (каждый министр может быть либералом, может быть реалистом, если он ученый), приходит министр-реалист — Евгений Максимович Примаков. Он меняет доктрину Козырева, которая была в международной политике России классическим либерализмом. То есть, идея была такая: во имя мира надо отказаться от всех национальных интересов. Потому что главная задача — это мир. Мир с кем? С демократическими обществами. Демократии друг с другом не воюют. Соответственно, Россия распиливает ракеты как можно быстрее, и войны не будет. Распилил ракету и, значит, стал демократией. А демократии друг с другом не воюют, а зачем ракеты, раз мы демократия? И так далее. — 71 —
|