|
Потом меня пригласили на совещание представителей малых левых партий и движений (без КПРФ), а также деятелей местного самоуправления и некоторых профсоюзов. Это — оппозиция, более радикальная, чем КПРФ. И что же? Из десятка выступлений опять возникла та же самая картина — хотя здесь не было ни крупных экономистов, ни мэров, ни умудрённых парламентским опытом депутатов. Так на трёх разных форумах, прошедших под разными лозунгами, людьми из разных слоев, разными словами изложено по сути одно и то же видение того бедственного положения, в котором оказалась Россия. Все эти разные люди знали, конечно, бодрые доклады Грефа о «росте ВВП», о якобы укрощённой инфляции и т.д., но одинаково считали всё это несущественным по сравнению с теми неумолимыми угрозами, что надвигаются на Россию. Образ суровой действительности как будто вырисовался в пространстве, и его уже нельзя не видеть. То, что столь разные части общества увидели его одинаково, вселяет надежду. Значит, восстанавливается здравый смысл и, в принципе, мы сможем договориться — как народ, а не как антагонистические классы. Но пока что можем договориться лишь «в принципе». Видеть одинаково — не значит пойти затем по одной дороге. А, кроме того, во всех трёх случаях проявилось одно свойство, отражающее глубину нашего кризиса — общее оцепенение, если не сказать ужас, при виде этого «образа суровой действительности». Каждый оратор, описав «свой» кусочек общей картины, не связывал его с кусочком предыдущего оратора. Никто не завершал изложение выводом. А ведь в воздухе буквально висел вопрос: «Что же делать?» Ещё недавно на этот вопрос были наготове ответы. Нельзя было, конечно, не видеть «массивных» процессов деградации главных систем жизнеобеспечения страны — квалификации работников, производственной базы, армии, здравоохранения и т.д. Но на это говорилось, что, ах, пока «нет денег». А деньги — дело наживное. Вот‑вот хлынут иностранные инвестиции, а наши предприниматели завалят западные рынки лучшими и дешёвыми товарами. Ведь мы, слава Богу, освободились от плановой системы, у нас теперь частная инициатива, свобода, господа и различные источники богатства. Сейчас об этом не вспоминают, молчат об инвестициях, остались господа, причём прожорливые. Но главное, всем вдруг приоткрылось, что все эти системы жизнеобеспечения стоят так дорого, что никакой возможности содержать их на рыночных началах у России нет и не будет. При плановой системе — «не на продажу, а для себя» — страна могла их содержать, а при рынке не может, нет таких денег. — 165 —
|