|
Дипломатическая стратегия президента Рузвельта не предполагала деления мира на зоны особой ответственности отдельных великих держав. Рузвельт хотел держать эти зоны открытыми, он верил, что сработают экономические факторы. Прежний «реальполитик», классическую дипломатию нескольких суверенных центров, окруженных зоной особого влияния, он считал устаревшей системой. Более того, он считал, что попытки восстановления таких зон, по существу, «загоняют» США в их Западное полушарие, а вот на это Рузвельт не был согласен. Потому-то госдепартамент получил распоряжение пойти на резкий антианглийский шаг: опубликовать обзор деятельности английской дипломатии в итальянском вопросе. Открылись своекорыстные дипломатические махинации Лондона. Британский премьер пришел в ярость. Никогда — ни до, ни после — переписка двух величайших буржуазных дипломатов своей эпохи не отличалась такой враждебностью. Буквально выходя из себя, Черчилль, со всей силой своего красноречия, напомнил Рузвельту о его заигрывании с Дарланом, о всех одиозных случаях беспринципного оппортунизма и «священного эгоизма». Риторика, однако, уже мало действовала на ветерана американской политической арены. Слова должны были отразить реальное, а не мифическое соотношение сил. Рузвельт, отдыхая в Уорм-Спрингсе, с железной настойчивостью напомнил Черчиллю, что он никогда не соглашался на предоставление целых регионов под исключительную опеку Лондона. В данном конкретном случае особенно. Итальянский премьер-министр получил письмо Рузвельта, в котором говорилось о том, что Италия является «зоной совместной англо-аме- 120 риканской ответственности» и что американская сторона не допустит односторонних действий своего партнера. В сходной же манере Рузвельт не поддержал на этом этапе односторонних действий англичан в соседней Греции. Черчилль был готов удовлетвориться положением меньшего партнера, но он буквально приходил в бешенство, когда «некоторые недалекие американцы» пытались отучить его от проклятия века — геополитики. Особенно острым стал для Черчилля этот вопрос в начале 1945 г., когда американская пресса морализировала по поводу английской политики в Греции. «Что такое силовая политика? — вопрошал английский премьер своих американских критиков. — Является ли обладание военно-морским флотом вдвое большим любого другого в мире силовой политикой? Является ли обладание величайшими военно-воздушными силами в мире, с базами во всех концах земли силовой политикой?» Со своей стороны, когда американские газеты опубликовали текст приказа Черчилля расстреливать в случае необходимости «коммунистических мятежников» (именно те силы, которые прежде всего освободили Грецию и были лучшими борцами против германских оккупантов), Рузвельт был обязан убедить общественность, что это было сделано без согласия американского правительства. Через несколько дней Рузвельт пишет Черчиллю послание, выражающее полное неодобрение действий англичан в Греции. В письме содержалась недвусмысленная угроза: «Попытка поступить таким образом даст вам только временные преимущества, но в конечном счете нанесет ущерб основам наших взаимоотношений». Склонность Черчилля решать возникающие проблемы обращением к оружию вызывала у Рузвельта чувство, что, если СССР и Китай начнут решать свои внешние проблемы подобным образом, то США, при всей их мощи, могут оказаться изолированными. — 87 —
|