|
Момент (пишет Черчилль) «представился удобным для дела, и я сказал: «Давайте решим наши проблемы на Балканах. Ваши армии находятся в Румынии и Болгарии. У нас здесь есть свои интересы, миссии и агенты. Предотвратим столкновения по незначительным вопросам. Там, где дело касается Британии и России, как бы вы отнеслись к тому, чтобы иметь девяностопроцентное преобладание в Румынии, позволив в то же время нам иметь девяностопроцентное превосходство в Греции, а в Югославии пусть соотношение будет пятьдесят на пятьдесят». Черчилль взял лист бумаги и написал на нем следующее: «Румыния — Россия — 90%, другие страны — 10%; Болгария — Россия — 75%, другие страны — 25%; Югославия — 50—50%; Греция — Великобритания — 90%, другие страны — 10%; Венгрия — 50—50%; Болгария — Россия - 75%, другие - 25%». 1 Kolko G. The Politics of War. The World and United States Foreign Policy, 1943-1945. New York: Random House, 1968, p. 146. 116 Сталин изучил написанную Черчиллем страницу, кивнул, поставил синим карандашом галочку и возвратил калькуляцию автору. Как вспоминал Черчилль, в душе у него пронесся вихрь сомнений. Он даже думал, не обратить ли все в шутку. «Последовала долгая тишина. Исписанная карандашом бумага лежала в центре стола. Наконец я спросил Сталина, «может быть, он считает циничным, что мы так легко обращаемся с судьбами миллионов людей? Давайте сожжем эту бумагу». — «Нет, возьмите ее себе», — сказал Сталин. С точки зрения Сталина, для англичан это было серьезное решение, «ведь Средиземное море еще не было в их руках». Черчилль не упоминает в мемуарах о том, что, когда на следующий день Черчилль прислал текст этих переговоров, советские чиновники тщательно вымарали всяческие упоминания о процентах. Но Сталин, как вспоминает Гарриман, был предельно сердечным и обходительным. Он самым мягким образом воспринимал то, что говорил ему Черчилль: «Если мы правильно решим эти проблемы, мы, возможно, предотвратим несколько гражданских войн». Вчерашнее соглашение поможет остановить социальное движение влево. У Англии есть определенные обстоятельства перед монархиями Греции и Югославии. «Помимо институционного вопроса в этих странах существует идеологическое противоречие между тоталитарной формой правления и той формой, которую мы называем свободным представительством, контролируем свободными выборами. Мы очень рады тому, что вы высказались против попыток изменений существующей системы этих балканских стран посредством силы либо коммунистической пропаганды»1. Сталин действительно должен был быть в добром расположении духа, чтобы согласиться с черчиллевскими характеристиками предвоенных клерикальных и пронацистских диктатур демократиями, основанными на всеобщем избирательном праве. — 84 —
|