|
171 И при всем при том не было в ходе войны периода, более благоприятного для Советского Союза. Его армии приносили теперь уже постоянные победы, а два его важнейших союзника откровенно нуждались в помощи Москвы и на Тихом океане, и в Европе. В последнем случае сыграло стимулирующую роль Арденнское наступление немцев, начатое по приказу Гитлера в конце декабря 1944 г. Как никогда прежде, Рузвельт и Черчилль 24 декабря 1944 г. с жаром указывали Сталину на сложности, которые встретили войска Эйзенхауэра; они запросили (никогда такого еще не было) о сроке зимнего наступления Советской армии. 7 января 1945 г. Сталин ответил, что искомое наступление начнется во второй половине января. Москва явно хотела сделать то, что ее западные союзники оценили бы. Русский ответ оказался еще лучше ожидаемого на Западе: наступление началось 11 января. И Рузвельт, и Черчилль неделей позже благодарили Сталина безмерно. Они выразили глубокую благодарность советскому командованию1. То была реальная помощь. Поразительное по силе советское наступление на Одере заставило немцев прекратить наступательные порывы на Западе. Военный престиж Советской армии никогда не был более значительным. Британское военное руководство в конце января 1945 г. так оценило стратегическую ситуацию: «Если русским удастся, они завершат войну в апреле». Но если тяжесть войны падет на западных союзников, «победа может прийти только в ноябре 1945 г.». В текущей ситуации никто не мог предсказать хода военных действий на территории Германии. И все же в любом случае близость Советской армии к Берлину завораживала всех. Прибытие в Крым В этой ситуации состоялась встреча трех лидеров антигитлеровской коалиции. Спустя две недели, после вступления в должность президента на четвертый срок — во второй половине дня 3 февраля 1945 г., — самолет Франклина Рузвельта «Священная корова» приземлился на замерзшее поле аэропорта Саки в северной части Крыма. На борт взошли министр иностранных Дел СССР В.М. Молотов и государственный секретарь США 1 Yalta Papers, p. 579. 172 Э. Стеттиниус. Но Рузвельт предпочел задержаться еще на двадцать минут, чтобы увидеть посадку британского самолета с премьер-министром Черчиллем. Своего рода знак солидарности западных союзников — они вместе вышли из самолетов под звуки оркестра Советской армии. В военном джипе Рузвельт принял приветствие почетного караула. Черчилль шел рядом («как индийский подданный, — пишет лорд Моран, — сопровождаюший фаэтон королевы Виктории»). Длительный перелет (девять часов от Мальты) не мог не утомить президента. Но он весьма живо реагировал на все окружающее во время совместной с Черчиллем пятичасовой поездки из Саки в Ялту. Дорога была только что заасфальтирована, но изменить ландшафт, обезображенный боями 1942—1944 годов, не мог никто. Следы страшных разрушений, сгоревшие дома и подбитые танки виднелись по обе стороны дороги. Гарриман сообщил, что на полпути стоит вилла, на которой Молотов ожидает западных союзников с водкой, икрой и прочим. Рузвельт решил поберечь силы. (Черчилль поступил иначе.) — 126 —
|