Как убивали СССР

Своеобразно действовал и сам мэр Г. Попов, на неболь­шом совещании предложивший депутатам не подставлять лбы под пули и идти спать домой. Сам же Гавриил Харитонович обещал оставаться в Моссовете с небольшой группой до конца (то ли дня, то ли дней своих), но после депутатско­го собрания тут же уехал в Белый Дом. Тоже за славой и по­дальше от беззащитного и полупустого Моссовета. Охрана Моссовета, присланная Грачевым, которую все приняли за войска ГКЧП, была снята. Несколько милиционеров могли защитить Моссовет только от случайных посетителей. Зато начальник ГУВД Мыриков предупредил работников мэрии о готовящемся штурме красного здания на Тверской, и чи­новники ретировались столь быстро, что даже не извести­ли об опасности депутатов. Только спасающийся бегством любимец Попова, ныряя в автомобиль, случайно привлек к себе внимание воплями: «Сейчас здесь такое будет!» Так и сидели то ли испуганные, то ли обрадованные депутаты в своем штабе и готовились принять мученическую судьбу. Депутат-журналист, отправляясь к Белому Дому, надевал бронежилет, и на его лице появлялась грустная решимость пойти на смерть. У тех, кто бронежилета не имел, лица были более спокойными.

В моссоветовском штабе отставной генерал важно ру­ководил размещением флажков на карте Москвы. Сооб­щения о перемещении войск поступали по телефону и тут же превращались во флажки на карте. Сообщений много и флажков много. Только куда девались только что зарегист­рированные части, понять было нельзя. После моей инфор­мации о том, что никакой военной техники в районе Бело­го Дома нет, генерал-консультант заключил: пространство расчищено для атаки сходу.

Словом, штурма ждали, но его не было и не могло быть. Утром 21 августа на уставших лицах читалась досада. Так ничего и не произошло.

И все-таки все журналисты, которые когда-либо что-то говорили, писали или снимали об «августовском путче», убеждены, что штурм был. И многим заморочили голову этим «штурмом». На самом деле было некое событие, кото­рое героическим «сверхдемократам» хотелось бы считать боем, хотя в действительности произошло недоразумение.

Около полуночи радио сообщило, что начался штурм, и бронетехника в количестве 20 единиц прорвала первую ли­нию обороны. Это была фантазия. Но спектакль требовал достоверности, а кровь - нечто очень достоверное. И кровь пролилась на пересечении Нового Арбата и Садового Коль­ца. Несколько боевых машин пугнули мешающих им про­ехать баррикадников выстрелами на Садовом Кольце у американского посольства. Потом, уже удаляясь от Белого Дома, они были заблокированы в тоннеле: троллейбусами с фронта и тяжелыми поливальными машинами с тыла. По­пятившиеся назад БМП не смогли сдвинуть заграждение и, напуганные агрессивной толпой, решили прорываться вперед - через баррикаду из троллейбусов. Потом один из горелых троллейбусов пару лет стоял у Музея революции, переименованного в Музей современной политики. За не­продолжительное время оценка событий в обществе резко изменилась, а корпус троллейбуса проржавел и стал похо­дить на экспонат со свалки. Пришлось убрать это свиде­тельство революционной бутафории.